Каталог статей из сборников научных конференций и научных журналов- О роли и влиянии религиозных ценностей на процессы формирования гражданского общества

М. Ш. Усманов, старший научный исследователь,

ORCID 0000-0002-1700-1355,

e-mail: furam@list.ru

Национальный университет Узбекистана им. М. Улугбека,

г. Ташкент, Узбекистан

Гражданское общество имеет много измерений, среди которых особо выделяется культурно-гуманитарное (в частности, по терминологии отдельных западных исследователей – «религиозное и национальное измерение»). В этой связи, одним из актуальных задач изучения гражданского общества остается нахождение ответов на вопросы: какова роль и влияние менталитета, традиций и культуры населения в формировании гражданского общества; как сказываются «цивилизационные, религиозные ценности» в процессах демократизации, взаимоотношениях между народом и государственной властью и т.д.

По мнению многих аналитиков, в частности согласно Р. Инглхарт и К. Вельцелью, ценностная ориентация общества играет ключевую роль в возникновении и развитии демократических институтов. При этом утверждение демократии во многом зависит от глубоко укоренившихся ценностных ориентаций народа. По их мнению, «человеческое развитие способствует укреплению гражданского общества, политических свобод, качественного государственного управления, а значит, увеличивает и вероятность утверждения демократии в тех странах, где ее еще не существует, и придает ей большую «отзывчивость» по отношению к интересам людей там, где демократическая система уже действует» [1, с. 118].

В данном контексте представляется целесообразным указать на ряд принципиальных моментов, связанных с определением понятий «цивилизация», «культурные и религиозные ценности» и т.д. Следует особо отметить, что исследователи с давних времен пытались объяснить понятие «цивилизация» и «культура», их взаимную связь. Создавались типы, концепции и теории, посвященные проблемам цивилизации и культуры. Однако однозначной трактовки этих терминов до сих пор нет в современной науке.

В целом, следует подчеркнуть, что современный цивилизационный подход, основываясь на идеях «культурного плюрализма» и необходимости отказа от всякой иерархии культур, вносит целый ряд уточнений в данную концепцию, последовательно отходит от определения в основном двух цивилизационных типов – Восточный и Западный. Это связано с тем, что, если европейский мир в цивилизационном отношении представляет собой относительное единство, то на Востоке существует несколько религиозно-культурных цивилизационных регионов – исламская, индо-буддистская и конфуцианская. Причем, несмотря на существенные различия между этими всеми регионами в политическом устройстве и ценностных ориентациях людей, имеется ряд сходств этих типов1.

Хотелось бы кратко остановиться на вопросе «совместимости Ислама и демократии», которую отвергают как некоторые западные аналитики, так и отдельные течения внутри самой исламской религии2. В частности, бывший Госсекретарь США М.Олбрайт считала, что влияние на политику возрождающегося религиозного чувства будет продолжаться, и отмечала необходимость демократизации всего мусульманского мира [6]. При этом и Западные страны, и Россия, и Китай «при всей избирательности подхода к каждой отдельно взятой мусульманской стране обязательно учитывают ее принадлежность к исламскому сообществу». Это связано с «присущим исламу политизированностью; обязательным членством каждой из таких стран в транснациональных мусульманских институтах; соблюдением на государственном и общественном уровнях исламской солидарности» и т.д. [2, с. 9].

В данном контексте следует подчеркнуть, что, концепции либерализма и демократического участия населения в делах государства и общества присутствовали уже в средневековом исламском мире. В частности, Аль-Фараби, обсуждая особенности «добродетельного города», подчеркивал, что «во главе добродетельного города не может стоять любой, какой случится, человек, так как управление зависит от двух вещей: во-первых, от того, чтобы человек по своей природе был готов к управлению, во-вторых, от положения и способностей, имеющих своим источником волю» [3, с. 311–312].

По его мнению, подобным человеком может стать только тот, кто соединит в себе двенадцать врожденных природных качеств: быть здоровым; обладать аналитическим мышлением; уметь излагать с полной ясностью все то, что он задумает; иметь любовь к обучению и познанию; быть воздержанным в еде, употреблении напитков и совокуплении; любить правду и ее поборников; обладать гордой душой и дорожить честью; любить от природы справедливость и ее поборников, быть справедливым по отношению к своим людям и к чужим, побуждать к справедливости и т.д.

Говоря современным языком, Аль-Фараби рассматривал в качестве важнейших задач обеспечения благополучия жителей добродетельного города (или идеального государства), реализацию принципов верховенства закона, народовластия, справедливости, стремления к знаниям, здорового образа жизни и т.д. Это, как видим, являются неотъемлемыми свойствами и необходимыми условиями гражданского общества и правового государства в современном их понимании.

Тысячу лет спустя, Мухаммед Икбал утверждал, что ранний исламский Халифат был совместим с демократией. Он приветствовал формирование всенародно избранных законодательных собраний в мусульманском мире как «возвращение к первоначальной чистоте Ислама» и утверждал, что  у раннего Ислама были задатки экономической и демократической организации общества.

По мнению Ахмада Моуссалли концепции в Коране указывают на некоторую форму демократии: шура (консультация, выборы лидеров, чтобы представлять народ и управлять от имени народа), иджма (согласие), аль-херрийя (свобода), аль-хуккук-шарийя (законные права). Он считал, что шура – это доктрина, которая предполагает участие народа в управлении делами его правительства3. Правовед Л. Али Хан, критически анализируя либеральную демократию и атеизм, теорию «универсальной демократии», представляет концепцию «слияния государства», в котором религия и государство соединены, утверждает, что Ислам полностью совместим с демократией [7].

В данном контексте отметим, что Ислам – это объединяющая религия, основанная на вере в единого Бога и признающая все существовавшие до него религии единобожья. Он признает всех пророков и священные книги, ниспосланные пророкам в разные исторические эпохи. Ислам не только принимает их, но рассматривает веру в них как необходимое условие для любого мусульманина. Делая это, он признает единство всех религий. Мусульманин одновременно является истинным последователем Авраама, Моисея, Давида, Иисуса и всех других пророков. Все это объясняет, почему и христиане, и евреи на протяжении истории сохраняли свои религиозные права, несмотря на то, что у власти находилось последователи Ислама.

Таким образом, по нашему мнению, основа и дух демократии не противоречат принципам Ислама. Ислам поддерживает фундаментальные демократические принципы: сила заключается в истине; справедливость и закон – жизненно необходимые вещи; свобода вероисповедания и права на жизнь, индивидуальная собственность, а также здоровье не могут быть нарушены; гарантия тайны и неприкосновенности личной жизни; презумпция невиновности; совещательность системы исполнительной власти и др. При этом все права одинаково важны, и права человека не могут быть принесены в жертву ради интересов общества. Ислам считает, что общество состоит из сознательных индивидов, имеющих свободу выбора и несущих ответственность как за себя, так и за окружающих.

В целом можно отметить, что современная «исламская демократия» полностью соответствует и признает общепризнанные в современном мире принципы демократии. При этом сравнительное изучение конституций стран с преимущественным мусульманским населением, показывает, что в Индонезии и Малайзии накоплен значительный опыт в соединении ценностей Ислама и демократического пути развития. 

Так, принятая летом 1945 года Конституция Индонезии заложила пять принципов индонезийской модели развития национальной государственности, построения общества «справедливости и процветания», предложенных Сухарто (Панча Сила): вера в единого Бога; справедливая и цивилизованная гуманность; единство страны; демократия, направляемая разумной политикой консультаций и представительства; осуществление социальной справедливости для всего народа Индонезии [5].

Целью «панча силы» было обеспечение национального единства среди различных этнических групп, национальностей, религий и культуры архипелага, которую заселяют примерно 350 национальных групп. Тем не менее, первоначально были официально признаны только религии: Ислам, протестантские и католические конфессии христианства, индуизм и буддизм. Конфуцианство было признано только в 1998 году. Она не позволяет объявления какой-либо религии в качестве государственной, выдвигая вместо этого идею веры в единого Бога.  В разделе XI Основного закона «Религия» указывается, что «Государство основывается на вере в единого бога. Государство гарантирует каждому свободу вероисповедания и отправления религиозных обрядов в соответствии с его религиозными убеждениями» (т.е. провозглашает принципы религиозной терпимости и толерантности).

Конституция определяет, что «национальная независимость Индонезии провозглашается Конституцией государства Индонезии, являющегося республикой, в которой суверенитет принадлежит народу» и предусматривает разделение исполнительной, законодательной и судебной властей, определяет государственную систему как президентскую с парламентскими характеристиками. Т.е. Основной закон провозглашает демократию и закрепляет «религиозный плюрализм». При этом указывается, что эти идеи основаны на двух столпах Ислама: «муфакат» (консенсус) и «машварат» (консультации, прототип парламентаризма, представительной власти) [8].

В отличие от Индонезийского опыта, Конституция Малайской Федерации провозглашает, что «Ислам является религией Федерации; однако другие религии могут исповедоваться в мире и согласии в любой части Федерации. В любом штате, кроме штатов, где глава штата не является главой мусульманской религии в этом штате, в порядке и объеме, признаваемых и провозглашенных конституцией этого штата, а также с соблюдением настоящей Конституции все права, привилегии, прерогативы и полномочия, принадлежащие ему как главе этой религии, неприкосновенны и не могут умаляться. Но в любых актах, ритуалах или церемониях, в отношении которых Совет правителей решит, что они должны распространяться на Федерацию в целом, каждый из других правителей в силу своего положения главы мусульманской религии передает свои полномочия Янг ди-Пертуан Агонгу» [5].

В статье 8 подчеркивается, что «все лица равны перед законом и пользуются равной защитой со стороны закона», статье 11 – «каждый имеет право исповедовать свою религию». Т.е. провозглашаются принципы верховенства закона и «религиозного плюрализма».

При этом следует отметить, что согласно переписи 2010 года, 61,3 % населения Малайзии – мусульмане, 19,8 % – буддисты, 9,2 % – христиане, 6,3 % – индуисты и 1,3 % – приверженцы традиционных китайских религий, таких как конфуцианство, даосизм и др. В Малайзии поддерживается так называемый просвещенный ислам.

Так, четвертый премьер-министр Малайзии Махатхир Мухаммад, занимавший свой пост с 1981 по 2003 год, основываясь, в частности, на положениях 11 аята суры «Ар-Риад» Корана: «Поистине, Аллах не меняет положения людей, пока они сами не изменят себя», отмечал, что «ранние мусульмане были угнетены так же, как и мы в настоящее время. Но после их искренних и решительных усилий помочь самим себе в соответствии с учением Ислама, Аллах помог им разгромить своих врагов и создать великую и могучую мусульманскую цивилизацию. А что сделали мы, особенно – учитывая те ресурсы, которыми Он нас наделил?».

По его убеждению, Ислам не был ниспослан лишь для 7-го столетия нашей эры. Ислам был ниспослан на все времена. Поскольку времена изменились, то и мусульмане также должны измениться: не путем изменения религии, а путем применения ее наставлений в контексте того мира, который радикально отличается от существовавшего в 1-м веке по Хиджре. Все, что требуется – это воля к действиям. Он подчеркивает, что если человек сумеет изменить себя, Аллах поможет ему, как об этом сказано в священном Коране [4]. Он всей своей жизнью и деятельностью доказал верность просвещенному исламу, избавленному от крайностей толкования Корана и сунны.

Он взял решительный курс на развитие страны. Его знаменитое высказывание: «Если я захочу молиться, я поеду в Мекку, а если захочу знаний, то поеду в Японию» – стало основой общественного сознания малазийцев. В силу этого, наряду с обретением современных технологий, мощным экономическим ростом и достижением высокого уровня жизни, малазийское общество сумело сохранить свои религиозные традиции и культурные основы. В результате за время его руководства Малайзия из крайне отсталой аграрной страны, опиравшейся лишь на производство и экспорт сырья, превратилась в развитое индустриальное государство, в котором вклад промышленного сектора и сферы услуг в ВВП составляет 90 %. Сегодня доля промышленных товаров составляет 85 % от общего объема экспорта. А 80 % автомобилей на малазийских дорогах – местного производства.

В заключении необходимо отметить, что исследователи так и не сошлись на едином понятии «цивилизации», «демократическое, гражданское общество», «культура» и на сегодняшний день существует довольно много точек зрения относительно этих терминов. Например, определений понятия культуры существует около трехсот, также обстоит дело и с понятием «цивилизация». Каждая точка зрения, по своему, в каком-либо аспекте обсуждаемой проблемы права. Все-таки у каждого народа есть своя культура, и исследователи данного народа дают оценку цивилизации, следуя законам своей культуры.

Вместе с тем, можно утверждать о совместимости общепризнанных ценностей демократии, таких как народовластие, верховенство закона и т.д., с ценностями ислама и других религий. В этой связи следует подчеркнуть, что они различаются у каждого народа и «цивилизации» и имеют свойственные только им формы.

Примечания

1Подробный анализ дается в трудах: Н. Н. Конрад. Запад и Восток – М., 1972;  Б. С. Ерасов. Культура, религия и цивилизация на Востоке – М., 1990; П. А. Сорокин. Человек. Цивилизация. Общество. – М., 1992; В. В. Бобров. Введение в философию: Учебное пособие – М.: ИНФРА-М; Новороссийск: Сибирское соглашение, 2000 и др.

2Более подробно эти вопросы рассмотрены, в частности, в материалах Международного научно-теоретического симпозиума «Ислам и светское государство», состоявшегося 5-6 сентября 2002 года в Узбекистане//Мунавваров З.И., Шнайдер-Детерс В. Ислам и светское государство. – Т.: Международный фонд Имама ал-Бухари, 2003. 

3Сморите например электронные ресурсы: Ислам и демократия - http://constitutions.ru/?p=5670; Сравнительный подход к исламу и демократии – http://mechet74.ru/lekcii-4/sravnitelnyj-podxod-k-islamu-i-demokratii и многие др.

4Имеется в виду аят: «И никогда Аллах не поменяет такого (положения) с людьми, пока они не переменят его сами» (Коран, 13:11). Иными словами каждое общество само управляет своей судьбой. И в высказывании Пророка Мухаммада это еще раз подчеркивается: «Вами будут руководить согласно тому, какие вы сами». В речи премьер-министра Малайзии  доктора Махатхира Мухаммада на открытии 10-й сессии исламской конференции на высшем уровне 16 октября 2003 года имеется дается ссылка на эти положения Корана и сунны - http://greylib.align.ru/329/znamenitaya-rech-maxatxira-muxammada.html

Библиографический список

1. Инглхарт Р., Вельцель К. Модернизация, культурные изменения и демократия: Последовательность человеческого развития – М. : Новое издательство, 2011. – С. 118.

2. Малашенко А. Россия и мусульманский мир // Рабочие материалы. – № 3. – 2008. – Московский Центр Карнеги. – С. 9.

3. Аль-Фраби. Трактат о взглядах добродетельного города. В книге Аль-Фараби «Философские трактаты». Издательство «Наука» АН КазССР, Алма-Ата, 1972 г., С. 311–312, 317–321.

4. Конституция Индонезии. Преамбула, Раздел XI (Религия) статья 29. Доступна на сайте: http://artlibrary2007.narod.ru/konstitucii.html

5. Конституция Федерации Малайзии. Доступна на сайте: http://artlibrary2007.narod.ru/konstitucii.html

6. Albright M. Faith and Diplomacy // The Rev. of Faith & Intern. Affairs. 2006. Vol. 4. № 2. – P. 9.

7. Ali Khan. A Theory of Universal Democracy // Wisconsin international law journal, vol. 16. – № 1, January 1997, рр. 61–113.

8. Matthias Heise. Islam meets democracy: the case of Indonesia // Journal of social democracy, 4/2013. – pp. 23–25.