Каталог статей из сборников научных конференций и научных журналов- Архетип культурного героя в политическом дискурсе

С. В. Плевако

Алтайская государственная педагогическая академия,

г. Барнаул, Россия

Архетип – излюбленное средство маркетологов и имиджмейкеров. Многие современные дискурсы сознательно основаны на архетипах (см. например, [5], [8]). При этом успешность / неуспешность функционирования обусловлена многими факторами: удачно подобранным архетипом, его соответствием типу дискурса, коммуникативной ситуации и др. Несмотря на сознательную установку на использование архетипов, мифологизацию и героизацию, автор текста является носителем коллективного бессознательного, использует архетипы, которые принадлежат этому определенному (национальному) типу бессознательного. В виду сказанного, вероятно, можно говорить о стихийности в порождении дискурса, обусловленной особенностями функционирования архетипов в современной культуре.

Мы рассмотрим специфику функционирования архетипа героя в политическом дискурсе (использованы материалы предвыборной кампании кандидатов в депутаты Алтайского краевого совета народных депутатов). Политический дискурс, как и любой другой, формирует свои особенности, провоцирующие трансформацию архетипа.

Политический дискурс является распространенным предметом исследований (см. Базылев В. Н. [1], Гудков Д. Б. [3], Демьянков В. 3. [4], Цивьян Т. В. [11]) и представляет собой совокупность конститутивных признаков. Прежде всего, первичность прагматического наполнения. Политический текст не информативен, ритуален: его содержание деактуализируется в пользу производимого высказыванием действия. Этим обусловлена суггестивность политического дискурса: «В основе коммуникативных актов ПД [политического дискурса – авт.] – стремление воздействовать на собеседника, этим определяется их эксплицированная или имплицитная суггестивность, явно доминирующей над информативностью» [3].

Исследователь В. 3. Демьянков таким образом определяет специфику перформативного действия в данном типе дискурса: «Общественное предназначение политического дискурса состоит в том, чтобы внушить адресатам – гражданам сообщества – необходимость «политически правильных» действий и/или оценок. Иначе говоря, цель политического дискурса – не описать (т.е. не референция), а убедить, пробудив в адресате намерения, дать почву для убеждения и побудить [выделено нами – авт.] к действию» [4].

Политический дискурс предельно привязан к ситуации: учитывает особенности и конкретные детали коммуникации, «систему взглядов потенциального интерпретатора с целью модифицировать намерения, мнения и мотивировку действий аудитории» [4]. Дискурс обращен к массам – адресат не индивидуален.

Как и всякое перформативное высказывание, политический дискурс ориентирован на успешность (реализацию интенции). Направленность на реализацию намерения обуславливает наличие определенных языковых средств и речевых приемов. В политическом дискурсе в качестве специфических средств выступают символы и архетипы, поскольку обладают смысловой вместимостью, многозначностью и способностью альтернативных интерпретаций. Успех политической коммуникации «предопределяется тем, насколько символы созвучны массовому сознанию: политик должен уметь затронуть нужную струну в этом сознании; высказывания политика должны укладываться во «вселенную» мнений и оценок (т.е. во все множество внутренних миров) его адресатов, «потребителей» политического дискурса. [4].

По мнению Д. Б. Гудкова,  «и политик, и толкующие его действия ориентируются не на создание нового, а на следование уже известным образцам и, соответственно, на угадывание этих «образцов» в тех или иных поступках (вербальных и невербальных)» [3]. Это обуславливает максимальную стереотипизацию высказывания, стандартизацию (ритуальность) речевой формы. «Для коммуникации в подобных условиях важными оказываются указывающие на стандартную форму вербальные сигналы, при получении которых в сознании реципиента сразу актуализируется стереотипная картинка, связанная со стереотипным содержанием» [3].

Архетип героя является одной из разновидностей ритуализированного политического общения. Использование мифологических прототипов обусловлено свойствами мифа, который и позволяет политическому дискурсу максимально соответствовать конкретной ситуации: «Миф объясняет и санкционирует существующий космический порядок в том его понимании, которое свойственно данной культуре, миф так объясняет человеку его самого и окружающий мир, чтобы поддерживать этот порядок...» [10, 169–170].

«Так как миф рассказывает о деяниях сверхъестественных существ и о проявлении их могущества, он становится моделью для подражания при любом сколько-нибудь значительном проявлении человеческой активности <...>. Функция мифа – давать модели и, таким образом, придавать значимость миру и человеческому существованию» [12, 147]. Архетип героя (героические мифы) дает удобную форму для выражения суггестивного действия в коммуникативной ситуации предвыборной кампании.

Теоретические разработки архетипа героя восходит к работам К. Г. Юнга [13]. Мифологический портрет культурного героя (по Е. М. Мелетинскому [9, 25-28]) складывается из следующих черт:

1)    творец-демиург, который «добывает или впервые создаёт для людей различные предметы культуры»;

2)    участие в мироустройстве, «деяния по преодолению первоначального хаотического состояния мира и его бессознательному или сознательному упорядочению»;

3)    борец с хаотическими природными силами, чудовищами, хтоническими демонами, разрушающими порядок и мироустройство;

4)    совершает подвиг – спасает мир в критический момент;

5)    герой всегда социален, он совершает подвиг ради кого-то, миссия героя – охрана от чудовищ местообитания людей;

6)    не является божеством (не сакрализован), но при этом обладает значительностью, магической силой, явлен в мифе как исключительная Личность.

Коммуникативная ситуация предвыборной кампании предполагает следующие намерения: побудить реципиента к совершению «политически правильного» действия (голосование за кандидата), убедив, вызвав доверие. Использование архетипа героя позволяет реализовать данное намерение.

Агитационный текст, построенный на основе данного архетипа, как правило, включает две ключевые составляющие: 1) биография кандидата, 2) программа. Программа направлена на прогнозирование будущих подвигов Героя. Предваряющая ее биография формирует положительное отношение к кандидату, презентует его как уникальную, выдающуюся Личность – т. е. демонстрирует его способность на этот подвиг.

Героизация личности осуществляется следующими способами:

Кандидату приписывается выполнение социально значимых действий («добывать или создавать предметы культуры»):

«За 20 лет работы – научной и преподавательской деятельности – прошел путь от старшего преподавателя до ректора»;

«Врач в третьем поколении»;

«Боевой офицер-спецназовец с блестящим образованием, <…>, переживший вместе со всем корпусом Советской Армии развал страны, на верность которой он присягал»;

Его «волнует будущее страны, благополучие семьи и гарантии нормальной, обеспеченной жизни для наших детей».

Деятельность уникальна, отмечена степенью превосходства:

«Разработал ряд уникальных курсов, положил начало сильнейшей за Уралом археологической школы»;

«Один из лучших практикующих врачей, главный гематолог края».

Героическая и спасительная функция возможна лишь при наличии опекаемых и защищаемых, в текстах агитационных материалов предвыборной кампании таковыми являются наиболее беззащитные социальные группы: дети, пенсионеры, больные, ущемленные и обиженные.

Космос, как правило, обещан. Созидательная деятельность разворачивается на фоне царящего в мире хаоса. Хаотичность мира гиперболизирована и выражается в социальной, материальной, экономической неустроенности:

«очень сложные условия начального формирования рынка, когда закон как таковой еще не приобрел черты основательности, ясности, совместимости с реалиями жизни. Да и вообще: закон зачастую просто не действовал, как он достаточно часто не действует и сейчас».

Специфической чертой политического дискурса является наличие врагов Героя; оценки при этом отличаются ярко выраженной полярностью, строятся на бинарных оппозициях, исключающих какую-либо градуальность: добро – зло, враг – друг и др.:

«многочисленные факты злоупотреблений со стороны чиновников» – «решительное вмешательство в работу местной власти»;

«разоблачать чиновников-казнокрадов, разрушать механизмы коррупционной деятельности, подводить воротил теневого бизнеса увольнение, направлять материалы о злоупотреблениях в правоохранительные органы».

Противопоставленность и наличие персонифицированного врага придает политическому дискурсу черты русского героического эпоса [6]. Данная дискурсивная параллель наполняет политический дискурс патриотическими коннотациями («Вся трудовая деятельность связана с Барнаулом»).

Формирование исключительности и уникальности личности также происходит путем апеллирования к национальным традициям. Рождение от благочестивых родителей, нравственная кристальность, благопристойная жизнь – признаки жития [7], воплотившиеся в политических текстах:

«Родился в многодетной семье»;

«Мама – учитель, воспитывала пятерых детей», «работал педагогом»;

«Женат. Воспитал троих детей, радуется успехам внуков»;

«В вместе с супругой в этом году отпразднуют 35 лет совместной жизни».

Таким образом, архетип героя наиболее успешен для предвыборной кампании, органично привязывается к конкретной ситуации и позволяет осуществить коммуникативное действие (убедить и побудить к голосованию «за»). В процессе функционирования архетипа героя происходит его национальное наполнение. С одной стороны, впитывает особенности героического эпоса (герой в политическом дискурсе обретает богатырские черты), с другой стороны – сказывается влияние национальной идеи, жанра жития.

Список использованной литературы:

1.  Базылев, В. Н. Российский политический дискурс (от официального до обыденного) / В. Н. Базылев // Политический дискурс в России: Материалы рабочего совещания. – М.: ИЯ РАН, 1997.

2.  Баранов, А. Н. Политическая метафорика публицистического текста: возможности лингвистического мониторинг [Электронный ресурс] / А. Н. Баранов // Язык СМИ и тексты политического дискурса. – Режим доступа: http://evartist.narod.ru/text12/09.htm#%D0%B7_12. – Дата доступа: 05.03.2010.

3.  Гудков, Д. Б. Прецедентные феномены в текстах политического дискурса [Электронный ресурс] / Д. Б. Гудков // Язык СМИ и тексты политического дискурса. – Режим доступа: http://evartist.narod.ru/text12/09.htm#%D0%B7_18 – Дата доступа: 05.03.2010.

4.  Демьянков, В. З. Интерпретация политического дискурса в СМИ [Электронный ресурс] / В. З. Демьянков // Язык СМИ и тексты политического дискурса. – Режим доступа: http://evartist.narod.ru/text12/09.htm#%D0%B7_01. – Дата доступа: 05.03.2010.

5.  Иудин, А. А. Бренд на основе архетипа: национальная специфика [Электронный ресурс] / А. А. Иудин // Деловая тактика. – Режим доступа: http://www.dt.nnov.ru/publishing/?prod_id=3. – Дата доступа: 05.03.2010.

6.  Калугин, В. Идеалы русского эпоса / В. Калугин // Русь многоликая. Думы о национальном. – М.: Советский писатель, 1990.

7.  Лихачев, Д. С. Избранные работы / Д. С. Лихачев: в 3 т. – Т. 3. – Л.: Худож. лит., 1987. – 520 с.

8.  Марк, М. Герой и бунтарь. Создание бренда с помощью архетипа / М. Марк, К. Пирсон.– СПб.: Питер, 2005.

9.  Мелетинский, Е. М. Культурный герой / Е. М. Мелетинский // Мифы народов мира: Энциклопедия: В 2 т. / Гл. ред. С. А. Токарев. – М.: Сов. энциклопедия, 1992. – Т. 2. – С. 25-28.

10.  Мелетинский, Е. М. Поэтика мифа / Е. М. Мелетинский. – М.: Восточная литература, 1995. – 408 с.

11.  Цивьян, Т. В. Лингвистические основы балканской модели мира / Т. В. Цивьян. – М.: Наука, 1990. – 207 с.

12.  Элиаде, М. Аспекты мифа / М. Элиаде. – М.: Инвест-ППП, 1995. – 244 с.

Юнг, К. Г. Архетип и символ / К. Г. Юнг. – М.: Ренессанс, 1999.