Каталог статей из сборников научных конференций и научных журналов- Архетипические образы в русском этническом самосознании

Н. А. Бутенко

Сургутский государственный университет,

г. Сургут, Россия.

Формирование русского этнического самосознания  берет начало, если использовать культурно-исторические критерии, с дохристианского периода, наследие которого в форме так называемого «язычества» сохранилось до сегодняшних дней. В языческих корнях русского самосознания особенно ясно просматривается близость с самосознаниями других российских народов, так как все они в не меньшей, а чаще всего – в большей степени сохранили наследие язычества. А некоторые народы до сегодняшнего дня остаются «языческими». Например, у коренных малочисленных народов Севера как в прошлом, так и поныне распространен шаманизм, который играл и играет большую роль в самосознании аборигенов Севера. «Языческие» верования основываются на близости коренных народов с природой, их гармонии с окружающей средой. Дисгармонии в отношениях с природой, вносимые современной технологической цивилизацией, переживаются представителями этих этносов особенно остро. Так, отвечая на вопрос, задававшийся в ходе социологических опросов: «Какие из важнейших традиций наиболее всего пострадали к настоящему времени?», –  респонденты – ханты указывают чаще всего в первую очередь на традицию «любви к природе как к живому существу» [8. С. 145].

На уровне подсознательного сформировались «архетипы» (по К. Юнгу), т. е. мировоззренческие элементы содержания сознания, присущие самосознанию всех народов мира, отражающие саму принадлежность к роду человеческому. Коллективные архетипы этнического самосознания русских сформировались в определенной форме в основном еще в дохристианский период.  Они отражаются в мифологии, в народном эпосе, в русских сказках, былинах. Следы языческих верований просматриваются во многих обрядовых песнях и ритуалах: коляды,  масленица, семик или русалья (летнее солнцестояние) [2. С. 272].

В русском этническом самосознании существуют языческие архетипы, которые сложились под влиянием суровой природы Восточно-европейской равнины. Например: «авось» – отношение к жизни как к непредсказуемой вещи, так как непредсказуемость климата часто обманывала самые скромные ожидания великоросса [5. С. 399]. Также слово «судьба» играет важное значение в русском языке и культуре, которое означает неконтролируемость событий, существование в непознанном рациональным сознанием мире [3. С. 79]. Архетипичны и  понятия «навалиться всем миром», «аврал», так как борьба с природой требовала от русских людей совместных, коллективных усилий. В русском архетипе сформировались также установки на беспечность: «пока гром не грянет», стремление решать все проблемы за счет большой территории и громадных богатств, особенно когда началось стремительное расширение Российского государства на Урал и в Сибирь. Необходимо отметить, что архетипы противоречиво выражены в национальном характере. Н. Бердяев, к примеру, выделяет такие архетипы в национальном характере? как: «искажение Бога и воинствующее безбожие, эсхатологически-мессианская религиозность и внешнее благочестие; смирение и наглость; рабство и бунт» [1. С. 43–46].  Для язычников был очень важен аграрный аспект жизнедеятельности: выражения, в которых почитается «мать – сыра земля», «матушка – земля», имеют важное символическое значение. С «матерью-землей» связан целый ряд обрядов и заклинаний, праздников: Ярилин день, праздник Купалы и другие. Пожалуй, образ матери вообще является русским этническим архетипом самосознания. Н. А. Бердяев указывал, что основная категория «русской души – материнство», а также на то, что очень сильна «религия земли» [4. С. 74]. Этот же образ сохраняется в выражении «Родина – мать». Само имя нашей страны «Россия» в русском самосознании имеет значение женского начала, несет в себе образ матери.

Большое  влияние на формирование русских архетипов оказало принятие православия в Х веке. Из православия появился в русском самосознании архетип «соборности», который в вероучительном плане означает коллективное жизнетворчество и согласие, единодушное участие верующих в жизни мира и церкви. Однако архетип соборности может иметь и «светскую» значимость. Соборность проявляется в любви как отказе от всего «своего», от самого себя ради других, в свободной жертве, в самоотдаче [5. С. 19–20]. Этот архетип в полной мере проявился в социальной жизни. Взаимоотношения «я» и «ты» регулируются принципом соборности. Коллективное начало воспринимается индивидами не как подавляющее их личность, а, напротив, как условие свободного индивидуального развития. Нравственные нормы воспринимаются как более авторитетные и действенные, сравнительно с юридическими нормами. «Соборность», на наш взгляд, является как архетипом, так и идеологическим конструктом одновременно, так как происходит интерпретация конструкта на подсознательном уровне в качестве образов, настроений, традиций, характера.

Некоторые авторы отмечают, что принцип соборности утверждается в русском самосознании также и под воздействием древнего общинного строя и общинных традиций русского народа, которые берут начало в дохристианской славяно-русской древности. К таким авторам относятся Г. П. Федотов, С. Л. Франк [7. С. 19 – 20]. Соборное начало в русском самосознании существовало еще в «языческий»  период, хотя и в иной, внецерковной форме.

Впрочем, высказывается и противоположная точка зрения о соборности коллективизма, о соборном типе русского человека. Так, Г. В. Драч считает, что такого рода коллективизм на самом деле – псевдоколлективизм, миф [5. С. 406]. Он обосновывает данный тезис тем, что русский коллективизм будто бы не признает ценности личности, так как личность якобы должна жертвовать своими интересами в пользу коллектива. В русском самосознании, по мнению Драча, принцип коллективизма на самом деле равнозначен архетипу «быть как все», порождающему запретительный агрессивный антииндивидуализм поведения, основывающегося на корпоративной зависти и принципе уравнительной справедливости.

Позволим себе не согласиться с позицией данного автора. Полагаем, что в русском самосознании действует именно архетип «соборности», не содержащий в себе каких-либо антиличностных установок. Истинно русская личность добровольно жертвует своими интересами в пользу общего дела. Это-то и соответствует вполне идеалам православия и общинному укладу русской крестьянской жизни. Конечно, в сравнении с западным принципом индивидуализма кажется, что свобода русского человека ущемлена этим коллективизмом. Но если смотреть глубже, то, оказывается, свобода с позиций русского человека заключается прежде всего в том, чтобы свободно совершить подвиг во имя общества, «пожертвовать» собой. Для русского самосознания при этом  характерен собственно  православный смысловой план архетипа соборности – мессианство, нацеленное на  установление справедливости на всей земле. Конечно, не существует в чистом виде коллективизма и индивидуализма, но всегда мы находим доминанту в их взаимодействии. Эта доминанта коллективизма и ярко выражена в русском самосознании.

Идеалы Истины, Добра и Красоты являются синкретическим продуктом взаимодействия противоположных, но взаимопредполагающих форм мировоззрения: религии и атеизма. Было отмечено, что в русском самосознании принцип соборности утверждался не только под влиянием православия, но и под воздействием язычества. По сути, язычество – это атеистическая форма мировоззрения. Так, Г. П. Федотов, анализируя языческий культ матери-земли, констатирует, что в нем нет идей творца и творения мира, что мировоззрение этого культа – «наивный материализм», так как в этом культе изначальной творческой силой является хаос [11. С. 67 – 68]. Корни славянских языческих верований уходят в глубь прошлого, тесно связаны с древним индоевропейским основанием [2. С. 59]. После принятия православия языческие верования сохранялись еще долгое время. Сначала только городские жители приняли христианство более или менее серьезно, а в отдаленных сельских районах язычество долго сохраняло свои позиции. Результатом было  «двоеверие».

Конечно, язычество не имело шансов противостоять христианству, так как последнее представляло более развитую цивилизацию. Тем не менее, в самосознании русских на протяжении всей истории продолжали существовать эти две формы мировоззрения: православная (религиозная) и языческая (атеистическая). Это положение подтверждает тот факт, что некоторые христианские и языческие праздники стали календарно совпадать. Так, Пасха слилась с многодневным весенним празднеством древних славян, которое с помощью жертвоприношений и различных магических обрядов должно было обеспечить обильный урожай и приплод скота, благополучие в семьях. Праздник Рождества Христова соединился с древнеславянским праздником, посвященным зимнему солнцевороту. Рождество Иоанна Предтечи – с древним праздником Купалы, Троица – с Семиком, знаменовавшим окончание весенних полевых работ (пахоты и сева). Культ Ильи Пророка совместился с культом древнеславянского Перуна – бога грозы (грома) [9. С. 573]. Русские еще много столетий после крещения Руси не расстаются со своими исконными праздниками, сопровождавшимися играми, хороводами, песнями, ряженьем.

Таким образом, вышеназванные архетипы русского самосознания формировались веками и под влиянием географической, хозяйственной, социальной, политической, религиозной и культурной среды. Архетипы русского самосознания, выражая его  мировоззренческое содержание, воспроизводятся в  институциональных формах, т. е. в религиозной и атеистической «языческой» формах самосознания.

Список использованной литературы:

1. Бердяев, Н. А. Русская идея / Н. А. Бердяев. // О России и русской философской культуре. – М.: Наука, 1990. – 528 с.

2. Вернадский, Г. В. История России. Киевская Русь / Г. В. Вернадский.– Тверь: Леон. – М.: Аграф, 1996. – 448 с.

3. Вежбицкая, А. Язык. Культура. Познание / А. Вежбицкая. – М., 1996. –386 с.

4. Касьянова, К. О русском национальном характере. /К. Касьянова. – М.: Институт национальной экономики, 1994. – 367 с.

5. Культурология: учебник для вузов / под науч. ред. Г. В. Драча. – Ростов-на-Дону: Феникс, 1999. – 605 с.

6. Мархинин, В. В. Межэтнические сообщества Югры – звенья  Российской евразийской цивилизации / В. В. Мархинин  // Северный регион.  – №1. – С. 137–143.

7. Мархинин, В. В. Начала социально-философской теории этноса / В. В. Мархинин. – Новосибирск: Институт философии и права СО РАН, 1996. – 56 с.

8. Мархинин, В. В. Этнос в ситуации выбора будущего / В. В. Мархинин,  И. В.Удалова. – Новосибирск: Наука, 1993. – 208 с.

9. Русские. Серия «Народы и культуры» / сост. В. А. Александрова, И. В. Власова, Н. С. Полищук. – М.: Наука-МАИК, 1999. – 827 с.

10. Русская идея. – М., 1992. –456 с.

11. Федотов, Г. П. Судьба и грехи России / Г. П. Федотов. –  С-Пб.,1992. – 459 с.

12. Федотов, Г. П. Трагедия интеллигенции / Г. П.Федотов // О России и русской философской культуре. – М.: Наука, 1992. – 527 с.