Каталог статей из сборников научных конференций и научных журналов- Е. В. Гришанова Философская концепция структуры общества комического

Е. В. Гришанова, ассистент,

Донецкий национальный  университет экономики и торговли

им. Туган-Барановского,

г. Донецк, Донецкая Народная Республика

Смех рождается и существует в зоне контакта: личностей и социальных групп, культур и эпох, центра и маргиналий. Такую же зону контакта представляет собой комическое, объединяющая сферы широкого ряда наук и высвечивающая различные уровни смешного – от языковой игры до глобальных философских построений. Каждый из этих уровней обладает собственной логикой и способностью выстраивать уникальные ассоциации и образцы смешного [2]. Область комического давно является предметом научного интереса различных ученых, но несмотря на это, остается неисчерпанной. А такой необходимый атрибут комического, как смех, объектом теоретического исследования стал лишь в ХХ в., и только в последние пятьдесят лет предпринимаются попытки его осмысления. Менее чем за полвека были разработаны интереснейшие концепции смеха М. М. Бахтина, О. М. Фрейденберга, Д. С. Лихачева и др. За последние десять лет были опубликованы посвященные смеху монографии А. В. Дмитриева, А. А. Сычева, М. Т. Рюминой, В. В. Разуваева.

Такой большой интерес к смеху может быть объяснен целым рядом причин. Волнообразные периодические подъемы (в пятидесятые, в семидесятые, в девяностые годы XX в.) и спады интереса к этой теме заставляют думать о смене поколений исследователей, в связи с чем и назревает необходимость осмыслить достижения предыдущего поколения. Объяснение изменения интереса предлагает А. Г. Козинцев, однако, оно само по себе не может быть исчерпывающим для произошедшего в середине девяностых бума интереса к смеху. За последнее десятилетие смех стал темой многих исследований в самых разных областях науки: культурологии, психологии, литературоведнии, физиологии, антропологии и др. [3].

Смех есть специфическое выражение понимания, которое в свою очередь обусловлено набором общественно значимых элементов культуры, включающих нормы, традиции, ценностные ориентации, убеждения. Хотя юмор и является универсальным феноменом, существующим в любом обществе и на любом уровне его структуры, частные формы смеховой стихии, например этнические, профессиональные или поселенческие, невозможно понять без «предпонимания» социокультурных подтекстов, на которых он основан. Знание лингвистических методик, литературоведческих теорий и философских обобщений не повлияет на понимание узкоспециальной шутки, если она не вписана в контекст той или иной хорошо знакомой социальной структуры.

Многие ученые по-разному трактовали понятие комического. А. Редозубов говорил, что юмор – это нечто большее, чем просто смешно. Вся загадочность юмора в том, что человеку не дано априорного знания, какие эмоции определяют его состояние [4, с. 181]. В случае с юмором человек просто понимает, что ему хорошо, понимает, что у него возникает смех, но не может объяснить, что же с ним происходит.

Барышева Т. А. утверждала, что с юмором связана всем знакомая приятная эмоция – специфическое чувство благополучия, которую описывают такими понятиями, как «забава», «радость», «веселье», «жизнерадостность» и «развлечение» [1, с. 110]. Она тесно связана со счастьем и содержит элемент ликования, чувства непобедимости и ощущение душевного подъема.

Исторически смех, выраженный в обрядах, ритуалах и праздничной жизни, служил противовесом социальному неравенству, нивелируя сословные и кастовые различия. Жесткость и иерархичность структур подчинения со временем приобретала все более мягкие и скрытые формы: европейская цивилизация постепенно отказывалась и от утративших функциональность смеховых эгалитарных обрядов. Тем не менее смех сохранил это утопическое стремление к равенству и упразднению властных различий – оно переместилось в область литературных произведений, анекдотов, народной сатиры, шуток и т. д. Объект смеха в большинстве случаев представлен как некто наделенный властью – глава государства, чиновник, лицо высшего сословия, богатый человек, ученый или священник (последние как лица, обладающие духовной властью). При этом задачей смеха всегда было принижение образа власти, низведение его на один уровень с обычной жизнью, что снимает с него всякий сакральный и пафосный налет, освобождает от подсознательного или сознательного страха перед высшим авторитетом. Следует заметить, что комизм развенчания – следствие не только генетической символики равенства, но и самой техники смешного – чем пафоснее и выше объект смеха, тем сильнее он ударяется об обыденность при своем падении, чем трепетнее мы думаем о нем, тем избыточнее будет понимание его ничтожества. Подобные тенденции развенчания священного можно увидеть в феномене классового смеха в интерпретации марксистской философии. Смех над отжившими формами социальных отношений здесь вписан в историю общества: его пики приходятся на кризисные периоды смены формаций, когда уходящий класс пытается удержать ускользающую власть. Иначе говоря, такой смех есть прежде всего порождение определенных социальных условий, за долгое время подготовивших атмосферу для восприятия комического – высветив углубившиеся противоречия и показав смехотворность старого миропорядка [5].

Важным фактором в обществе является то, что смех меняется с возрастом. Смех ребенка является точным показателем успешности его социализации и качества интеллектуального развития: ребенок будет смеяться над другим только в том случае, если он сам реально превосходит объект осмеяния. Подростковый юмор более бескомпромиссен. Критический заряд, который несет в себе подростковый смех, несмотря на весь его нигилизм, полезен, поскольку он выполняет необходимую на этом этапе взросления функцию самовыражения и осознания своего Я, формирования самостоятельности и критического отношения к суждениям окружающих. В молодежном смехе проблема «отцов и детей» отражается во взаимном противодействии поколений: молодежь компенсирует свою «социальную промежуточность» формированием контр- и субкультур. Смех над ценностями отцов, однако, уже нельзя назвать только нигилистичным: помимо отрицания молодежь также предлагает свои, новые ценности, которые могут быть востребованы обществом в будущем. Таким образом, путем критики и отрицания наследия отцов молодежь готовит почву для создания обновленной, более приспособленной к изменившейся действительности культуры: логика развития общества предполагает возможность использовать эти идеи для скорейшей стабилизации общества в случае кризиса.

Таким образом, в обществе высмеиванию можно подвергнуть все новое, все выходящее из ряда консервативных стандартов. Подобный смех значительно проигрывает вольному, освободительному смеху в своей смысловой наполненности: он линеен, однонаправлен, лишен возрождающих начал, его смысл состоит только в дискредитации, «символическом убийстве» противника. Происходит это потому, что смех превращается из самостоятельного и самодостаточного явления в часть чего-то иного. Этим иным является идеология господства: практически все явления, попадающие в сферу идеологического притяжения, теряют свою автономность и занимаются обслуживанием власти.

В переломные периоды жизни общества – в условиях войны, экономических кризисов, господства тоталитарных режимов – удельная доля смеха повышается. Во времена кризисов смех направлен на сохранение здравого смысла, социального оптимизма и ценностей свободы – факторов, без которых духовное здоровье общества невозможно. В эти периоды смеховая коррекция позволяет воспроизводить поколение критично настроенных и психически полноценных людей, препятствуя тем самым деградации нации.

Библиографический список

1. Барышева Т. А., Жигалов Ю. А. Чувство юмора. – М. : Спб.: Гнозис, 2006. – 122 с.
2. Дмитриев А. В., Сычев А. А. Смех: Социо-философский анализ. – М. : Альфа-М, 2005. – 269 с.   
3. Козинцев А. Г. Человек и смех. – СПб. : Алетейя, 2007. – 236 с.  
4. Резодубов А. Д. Цветные эмоции холодного разума. Книга первая. – М. : Амфора, 2012. – 320 с.
5. Сычев А. А. Природа смеха или Философия комического.