Каталог статей из сборников научных конференций и научных журналов- Эсхатологические мотивы в рассказах Л. Петрушевской «Гигиена» и «Новые Робинзоны»

Е. А. Волк Магистрант,

 БГПУ,

 г. Минск, Республика Беларусь

Тема апокалипсиса интересует многих современных русских писателей. К проблемам эсхатологии обращается и Л. Петрушевская, по-своему осмысливая их в рассказах «Гигиена» и «Новые Робинзоны». В первом произведении воссоздается традиционная для антиутопии ситуация  пандемии, которая служит здесь индикатором нравственной деградации героев.

Чтобы избежать заражения смертельной болезнью, с огромной скоростью распространяющейся в городе, семья Р. изолируется от всего мира, и лишь отец регулярно покидает  квартиру для добычи продуктов питания. Это обусловливает замкнутость художественного пространства рассказа. О том, что происходит за пределами квартиры, герои  догадываются только по отдельным деталям: «звонков больше не раздавалось на лестнице»; «ночью внизу, судя по звуку, разбили очень большое стекло»; «телевизор перестал работать, там свистела частотка»; «на следующий день телефон уже не соединял»; «город покинула армия» [1].

Известие о пандемии не становится для семьи полной неожиданностью, новость о страшной болезни воспринимается как данность: «по его (Николая. – Е. В.) мнению, что-то действительно начиналось, не могло не начаться, он чувствовал это уже давно и ждал» [1]. В первые дни эпидемии семейство живет в своем привычном ритме, в то время как на улице уже творятся бесчинства: «кто-то подрался с женщиной, отобрал у нее чемодан с хлебом, ей зажали рот и утащили в булочную»; железный лом для скалывания льда «валялся во дворе весь в крови» [1]. Однако отца семейства это не трогает, он воспринимает царящий вокруг беспорядок, мародерство как обыденное явление. Вернувшись с рюкзаком, полным еды, и став, таким образом, единственным добытчиком в семье, который готов рисковать своей жизнью и выходить наружу, Николай по-звериному чутко реагирует на изменение климата в семье. Происходит перераспределение ролей. Он наедается до отвала, думая прежде всего о себе.

Постепенно и остальные члены семейства теряют свою нравственную оболочку. Домашняя кошка уже воспринимается ими как «ценное свежее витаминное мясо» [1], ближайшие родственники становятся чужими,  вступая друг с другом в «торгашеские» отношения. Так, Николай соглашается в очередной раз отправиться в город за едой только с тем условием, что дедушка отдаст ему свой одеколон. Шаг за шагом Николай переступает через все человеческое в себе, совершая в итоге убийство.

Когда девочка целует зараженную кошку в «поганую морду», у взрослых происходит срыв, который обнажает их истинные лица. Страх смерти и желание выжить перевешивает любовь к ребенку. Видя угрозу для себя в заразившейся внучке, дедушка обращается к девочке с такими словами: «Иди в свою комнату, детка, иди. Иди с кошечкой. Ах ты, гадина, ах, сволочь. Доигралась с кошкой, дрянь такая. А? Доигралась?» [1].

 «Все было обсуждено» [1] — так лаконично звучит приговор, вынесенный маленькому ребенку. Единственный, кто жалеет изолированную от семьи девочку, —  мать Елена, но и это продолжается недолго.   Ни слезы, ни крики ребенка не трогают никого из членов семьи. Они по-своему жалеют девочку, пытаясь улучшить условия ее пребывания в запертой комнате, однако страх болезни пересиливает и это. Поступив так с собственной дочерью, Николай без тени сомнения изолирует и остальных. Однако по иронии судьбы в живых остаются только девочка и кошка.

Несмотря на то, что взрослые члены семейства в меру своих возможностей пытаются соблюдать правила гигиены  («Николай снял с себя все и кинул в мусоропровод, сам в прихожей протерся с головы до ног одеколоном, все ватки выкинул в пакете за окно», «за ней (девочкой. –     Е. В.) пошел дед и побрызгал все ее следы одеколоном из пульверизатора» [1]), они заболевают, так как оказываются лишены нравственной чистоты. Название рассказа относится не только к гигиене внешней (сюжетный аспект), но, в первую очередь, к гигиене внутренней, то есть духовной опрятности.

Взрослые в рассказе умирают в соответствии с градацией их нравственной чистоты. Первым умирает Николай как самый беспринципный, «грязный» человек. Елена, которая по-настоящему переживала за больную дочь и страдала из-за смерти родителей, «рвала на себе волосы и плакала» [1], умирает за пять минут до прихода молодого человека. Временные отрезки («сутки», «двенадцать часов», «пять минут») показывают расстояние между степенью человечности героев.

По-настоящему чистым человеком в рассказе оказывается маленькая девочка, испытывающая жалость и сострадание к кошке. Девочка еще слишком мала, чтобы впитать в себя то прогнившее, что есть в атмосфере жизни взрослых членов семьи. 

Рассказ можно рассмотреть через призму библейского мифа о сотворении мира.  Действие в произведении происходит в течении шести дней, что соответствует шести дням сотворения мира Богом. На шестой день молодой человек находит переболевшую девочку, а согласно христианской концепции, на шестой день Бог создал человека. Остались лишь выжившие после страшной эпидемии, нравственно чистые герои. Начинается новый отсчет времени, «новая жизнь после смерти». Даже внешне молодой человек и девочка, Адам и Ева обновленного мира, символы мужского и женского начала, меняются: после болезни их лысые головы становятся ярко-красного цвета, будто череп младенца, «покрытый тончайшей, как пленка на закипающем молоке, кожицей» [1].

Кошка же, которая принесла в дом заразу, съев мышь, и помогла девочке выжить в запертой на карантин комнате, является, согласно мифологическим представлениям, собирательным символом вечности. Она лежит, свернувшись кольцом, словно змей Уроборос, представляя собой  амбивалентный символ луны и солнца, дня и ночи, конца и начала.

Семья в рассказе «Гигиена» становится микромоделью всего общества, в котором сосуществуют представители разных поколений. Сходное символическое значение получает образ семьи и в рассказе Петрушевской «Новые Робинзоны», в котором также осмысливается тема последних времен. В отличие от рассказа «Гигиена» в мире, из которого добровольно бегут герои, нет пандемии. Речь идет о недовольстве общественными процессами, характером развития цивилизации.

Сюжетная канва произведения представляет собой рассказ восемнадцатилетней девушки о  переезде семьи в «деревню,  глухую  и заброшенную, куда-то за речку Мору» [2]. Название реки родственно словам «мор», «морок», «мрак», «смерть», что ассоциируется в славянской мифологии с богиней жизни и смерти Мораной (Морой, Марой), определяя, таким образом, хронотоп произведения как внепространственный и вневременной, то есть оторванный от остального мира.

Семья бежит в лес, спасаясь от цивилизованного общества. По отдельным упоминаниям можно понять, насколько несовершенен оставленный ею мир: «в то голодное время»,  «по радио передавалось все очень лживое и невыносимое», «отец мой, человек дальновидный, собирал их (вещи – Е. В.) <…> когда они действительно были недорогими и недефицитными» [2].

В деревне семья ютится бок о бок с ее немногочисленными жителями: Анисьей, совсем одичавшей Марфуткой и Таней, «не человеком, а преступником» [2]. Все три старухи еле-еле выживают. Более-менее приличное хозяйство имеет рыжая Таня (символика цвета из контекста очевидна: рыжий означает хитрый, изворотливый), к которой «не  зарастала народная тропа»  [2]. Анисья, чтобы выжить, вынуждена много работать, так как в случае безделья ее ждет перспектива голодной смерти. А Марфутка уже окончательно ушла в себя, отстранившись от реальности, являя собой пример человека природного.

 В заброшенной деревне члены семьи, как Робинзон Крузо, оказываются изолированы от цивилизованного мира. Только если герой Д. Дефо пребывает в вынужденной изоляции, то они  добровольно покидают привычную для них среду. В деревне семья живет так же бедно, как и другие жители. «Мы жрали салат из одуванчиков,  варили щи из крапивы», – рассказывает девушка об условиях существования семьи на новом месте [2]. Новым Робинзонам вдали от цивилизации приходится постоянно бороться за свое выживание: «картофель ударился в ботву»; «пришлось заново пересеять укроп, который мы посеяли слишком глубоко, а он был нужен для засолки огурцов» и т. п. [2]. Обживаясь в незнакомой среде, семья по-новому воспринимает и переосмысливает привычные понятия. Например, у героев появляются собственные названия месяцев: май превращается в ай, июнь – в ау.

Постепенно семейство все больше удаляется от городской жизни. Показателем адаптации героев к новому миру становится  появление у них таких же деталей внешности, как у местных жителей. На руках членов семьи у основания ногтей образуются  «как бы валики, утолщения или наросты» [2]. Такие «как бы валики» есть и у Анисьи, и у «бездеятельной Марфутки», и у Татьяны.

Глухая деревня не становится конечным пунктом маршрута семьи, отец основательно готовится к тому, чтобы перебраться в лесную глушь: «Он уходил с топором, с гвоздями,  с пилой, с тачкой, уходил на рассвете, приходил в ночной тьме» [2]. Герой радуется, когда понимает, что его семье хоть на время удалось абсолютно потерять связь с внешним миром: «Отец однажды включил приемник и долго шарил в эфире. Эфир молчал. То ли сели батареи, то ли мы действительно остались одни на свете. У отца блестели глаза: ему опять удалось бежать!» [2] Семья предпочитает цивилизованному миру жизнь в нечеловеческих условиях, что свидетельствует о глубоком духовном кризисе современного общества (рассказ имеет подзаголовок «Хроника конца ХХ века), ведь бегут из города далеко не худшие его представители. Они помогают оставленным Богом и людьми старухам, принимают в свою семью Найдена и Лену. Делянка в лесу превращается в Ноев ковчег: «Были мальчик и девочка для продолжения человеческого рода, кошка, носившая нам шалых лесных мышей, была собака Красивая, которая не желала этих мышей жрать, но с которой отец надеялся вскоре охотиться на зайцев.  <…> У нас была бабушка, кладезь народной мудрости и знаний» [2]. Однако финал произведения пессимистичен. Несмотря на то, что героям удалось бежать, они постоянно настороже, живут в ощущении угрозы приближения того, такого чужого для них мира. Окончательно сбежать от его всепроникающего ока можно только превратившись в бесчувственную мумию. «Когда мы будем как Марфутка, нас не тронут» [2], – утверждает рассказчица. К счастью, героям до этого «еще жить да жить» [2]. Они не могут быть безучастными к происходящему вокруг.

В своих  рассказах Л. Петрушевская осмысливает апокалипсис в людских душах, спровоцированный внешними событиями. Эсхатологические мотивы в ее творчестве свидетельствуют о напряженном интересе прозаика к судьбам своей страны и человечества в целом, обеспокоенности происходящими социально-нравственными потрясениями, озабоченности перспективами дальнейшего развития общества, а также поиске новых эстетических путей.

Библиографический список:

1. Петрушевская, Л. С. Гигиена / Л. С. Петрушевская // Большая онлайн библиотека e-Reading [Электронный ресурс]. – 2000. – Режим доступа: http://www.e-reading.club/book.php?book=44534. – Дата доступа: 05.04.2017.

2. Петрушевская, Л. С. Новые Робинзоны / Л. С. Петрушевская // Большая онлайн библиотека e-Reading [Электронный ресурс]. – 2000. – Режим доступа: http://www.e-reading.club/book.php?book=44571. – Дата доступа: 17.04.2017.