Каталог статей из сборников научных конференций и научных журналов- Сельская идентичность как «идентичность с местом»

Н. В. Плотичкина Кандидат политических наук, доцент,

Кубанский государственный университет,

г. Краснодар, Россия

Концепт «сельской идентичности» не является устоявшимся в отечественном научном дискурсе: руральная идентичность интерпретируется как частный случай проявления «идентичности с местом», локальной, региональной идентичности.

Экспликация сельской идентичности как «идентичности с местом» предполагает исследовательскую фокусировку на ряде вопросов: теоретизирование идентичности, места; операционализация «идентичности с местом» в контексте символической дихотомии «сельское vs городское». Бинарность «рурального – городского» эксплицитно включает три ключевых измерения: дихотомичные конструкты «город vs деревня» и «сельская идиллия vs сельская скука»; гибридность «сельского – городского».

В научных исследованиях руральность приобретала различные черты: интерпретация сельского пространства как стабильного, консервативного, с жесткой стратификацией сменилась противоположной коннотацией: гибридная, сложная, многогранная, относительная, неуловимая сельскость. Придерживаясь подобной аналитической интенции, исследователи фиксировали существование разного «сельского» [6], что свидетельствует о незавершенности значений руральности, которые циркулируют во времени, пространстве, дискурсах и нуждаются в научной эссенциализации. Развивающиеся нарративы сельскости стали носителями множества значений, трансформируясь в дискурс, описывающий черты и особенности рурального. Исследователи либо фокусируются на множественных репрезентациях сельскости определенного пространства, либо их аналитическая оптика направлена на изучение «сельского другого».

Понятие «место» эксплицируется в трех значениях: пространственное местоположение, место действия и чувство места, т.н. субъективные ощущения, ассоциирующиеся с местом. Места, являющиеся и текстом, и внешним контекстом для социальных практик, обеспечивают локус для формирования идентичностей. По сути, руральность и сельская идентичность производятся в определенных местах. Концепт места включает физические пространства, значения, которые мы приписываем этим пространствам, и то, что мы делаем в них. Место неотделимо от жизни, которую люди ведут с точки зрения чувства принадлежности и идентичности. Это способствует формированию разных идентичностей разными людьми, где люди конструируют место различными способами, основываясь на своем собственном опыте, эмоциях, памяти, воображении, текущей ситуации и намерениях.

Наиболее ценными исследованиями являются те, которые не воспринимают повседневный опыт и понимание сельской местности как нечто общее и универсальное, а считают его дифференцированным. В итоге, сельская местность предстает как постоянная, оспариваемая, множественная категория и образное пространство, конструируемое посредством репрезентации и перформансов. Различные образы сельской местности формируют отношение человека к месту, привязанность, поддерживающую продуцирование и развитие «идентичности с местом».

Индивид конструирует свою идентичность посредством реализации действий, практикуемых по отношению к иным жителям сельской местности. В ходе прогулок на фоне сельского пейзажа возникают эмоции относительно окружающего пространства [3], подобное отношение людей к природе и сельской местности фреймирует идентифицирующие практики. Привязанность к месту может быть интерпретирована как пространственная принадлежность, включающая не только эмоциональное отношение, обусловленное глубоким опытом и увлеченностью местом, но и рациональную оценку сельской местности.

«Идентичность с местом» продуцируется в ходе ежедневных взаимодействий с местом и охватывает чувство принадлежности, а также символические и личные значения, приписываемые месту. Именно эти факторы позволяют идентифицировать себя и отличаться от других и служат важным локусом и символическим расширением личности.

Р. Мэйс проводит различие между взаимосвязанными понятиями «чувство места» и «идентичность с местом». «Чувство места» характеризует место как локус «личных чувств», «идентичность с местом» отдает предпочтение коллективным смыслам, приписываемым местам (бренды, политика, фестивали и т.д.) [4, с. 1].

«Идентичность с местом» имеет ряд следующих особенностей [2, с. 21–23]. Являясь социальным конструктом, основывается на социокультурных особенностях места. На базовом уровне местам дается название, им приписываются различные качества, чтобы отличать от других мест. Места могут потерять свою идентичность, когда становятся неотличимой частью большего целого. Операционализация руральности как социального конструкта приводит к тому, что исследователи пытаются понять, как определенные места, объекты, традиции, обычаи и люди идентифицируются как сельские; и как эта идентификация влияет на образ жизни людей.

«Идентичность с местом» основана на характеристиках места. Акторы часто пытаются выразить истинную природу или сущность места посредством отличительных признаков, связанных, например, с естественной или искусственной средой места. Эти отличительные черты часто называют маркерами идентичности места. Мы используем категорию «место», чтобы различать, например, «мы / они», «внутри / снаружи», «центр / периферия» и т. д. Более того, место заставляет нас делать интерпретации, и мы действуем на основе этих интерпретаций. Иными словами, идентичности обычно конструируются путем противопоставления «я / другой» и сравнения различий мест; отличие сельскости в значительной степени связано с ее оппозиционным положением по отношению к городскому.

«Идентичность с местом» включает в себя историю места. Прошлое играет важную роль в атрибуции идентичности, присвоение которой обусловлено ностальгией, интерпретацией сути места и коннотациями идеального пространства. Создание значений места означает «живую» практику места, которая объединяет память, «общие знания» и социально-экологические отношения во множестве повествований [5, с. 43]. Коммодификация и продвижение выбранных идентификаторов места могут предполагать представление частичной истории, замалчивание определенных групп и событий. В некоторых случаях это происходит, чтобы стимулировать культурную или туристическую деятельность.

«Идентичность с местом» является дискуссионной, но не обязательно оспариваемой. Общество состоит из разных действующих лиц с разными целями, которые приписывают разные идентичности местам. Подобная идентичность открыта для дискуссий, характеризуется определенным контекстом. В широком смысле существуют два основных контекста места: пространственные или локальные характеристики; социокультурные аспекты, представленные доминирующими нормами и ценностями места. Эта черта показывает, что «идентичность с местом» может быть включающей, так и исключающей. Например, вследствие приписывания идентичности месту, оно становится в некоторой степени замкнутым. В результате, другие места исключаются из такой идентичности. Таким образом, установление «идентичности с местом» является частично процессом исключения.

Идентификация с местом является постоянным процессом. Идентичности места развиваются, конструируются и реконструируются. Со временем этот процесс идет по определенному пути, часто состоящему из «маркеров идентичности», характерных объектов и событий.

Эти характеристики «идентичности с местом» указывают, что места и социальные отношения внутри мест не являются статичными, не имеют единой, уникальной идентичности, скорее, обладают множественными идентичностями, которые изменчивы, субъективны и всегда открыты для оспаривания. Аналогично, места идентифицируются по-разному, потому что имеют разные значения, приписываемые разными людьми с различными целями. Идеализированные (и гомогенизированные) конструкты привлекательных, ностальгических представлений о сельской местности стратегически создаются и поддерживаются застройщиками, предпринимателями и местными органами власти, которые хотят продвигать определенные места.

Сельская идентичность формируется не только коллективным чувством сходства, но и посредством маргинализации, конструирования образа «другого». Бинарная оппозиция «сельское vs городское» эвристична для теоретизации руральности и сельской идентичности. Указанная дихотомия помогает индивидам формировать сельскую идентичность, дистанцируясь от города и заявляя о себе как о подлинном сельском жителе посредством потребления и производства сельского пространства [3]. Коннотации подлинности и /или натурализма в отличие от современности и «неестественности» городских жителей являются маркерами сельской идентичности. Сельские жители, для которых не видима бинарная оппозиция «сельское vs городское», могут отождествлять себя с городским пространством [3]. Идентификация определяется различными пространствами, в которых человек взаимодействует. Поэтому, хотя некоторые сходства в сельской идентичности могут быть обнаружены, нужно помнить, что нет единой сельской идентичности, а также, что она не может быть обобщена [1].

Таким образом, руральная идентичность, будучи по своей сути «идентичностью с местом», может быть определена как совокупность эмоций, чувств, смыслов, которыми наделяется значимое для самоопределения индивида место; она связана с чувством укорененности, привязанности к сельской местности как месту проживания или происхождения, т.н. пространственной принадлежностью. В конечном итоге, эмоциональная связь и чувство принадлежности к месту развиваются и обретают контуры «идентичности с местом», описывающей многомерные отношения людей с местами.

Статья выполнена при поддержке РФФИ, проект № 19-011-31356 «Развитие сельских местных сообществ: потенциал политики идентичности в условиях неоднородности социально-экономического и социокультурного пространства региона».

The article was supported by the Russian Foundation for Basic Research. Project №19-011-31356 «Development of rural local communities: the potential of identity politics in the context of heterogeneity of socio-economic and socio-cultural space of a region».

Библиографический список

1. Cloke P., Little J. Conclusion: marginality and rural others // Contested countryside cultures. Otherness, marginalisation and rurality. London: Routledge, 1997. P. 272 –285.
2. Huigen P., Meijering L.Making places: a story of De Venen // Senses of Place: Senses of Time. Ashgate: Ashgate Publishing, 2005. 19-30.
3. Leyshon M. The struggle to belong: young people on the move in the countryside // Population, Space and Place. 2011. Vol. 17. P. 304-325.
4. Mayes R. Doing cultural work: local postcard production and place identity in a rural shire // Journal of Rural Studies. 2010. № 26. 1-11.
5. Panelli R., Allen D., Ellison B., Kelly A., John A., Tipa G. Beyond Bluff oysters? Place identity and ethnicity in a peripheral coastal setting // Journal of Rural Studies. 2008. Vol. 24. №1. P. 41–55.
6. Pini B., Branth B., Little J. Introduction // Feminisms and Ruralities. London: Lexington Books, 2015.P. 1-12.