Каталог статей из сборников научных конференций и научных журналов- Язык и социум: конструктивистская интерпретация

М. А. Антипов, Кандидат философских наук, доцент,

e-mail: 210483@inbox.ru,

ORCID:  0000-0003-4672-7144,

Пензенская духовная семинария,

 г. Пенза, Россия

Если язык рассматривать как культурное явление, созданное не для коммуникации, а для мышления, то слова наделяются особенной силой. И данное утверждение не является чем-то новым. Так, в такой форме первичный религиозных верований, как магия, ряд слов служат заклинаниями, то есть инструментами магических воздействий. В Священном писании христиан – Новом Завете Евангелие от Иоанна начинается с фразы: «В начале было слово…» [7]. В житейском сознании и в пространстве всемирной информационной сети есть известный мем, инспирированный песней из мультфильма «Приключения капитана Врунгеля». Аутентичное «как вы яхту назовете, так она и поплывет» трансформировалось в «как вы судно назовете, так оно и поплывет» [6]. Но от этой неосознанно совершенной логической операции обобщения понятия смысл суждения не поменялся: язык не менее важен, чем мышление, и также, как и разум, участвует в конструировании социальной реальности.

По Хайдеггеру, «язык есть дом бытия», ведь языковое обозначение предметов и явлений делает их очеловеченными, вводит их из сферы объективного сущего в сферу коллективного сознания, в культурную среду [9, с. 106]. А человек, осваивая слова и их значения, занимает пограничное положение по отношению к их референтам. Язык таким образом становится пограничником, привратником, находящимся между внешним по отношению к человеку сущим как сущим и сущим, ставшим в его сфере сознания бытием, а подобная констелляция бытия и сознания есть хайдеггеровское бытие-здесь.

Если сущее выводится из тьмы на свет, при котором становится бытием, благодаря языку, то язык становится нашим пропуском в мир, гарантом преодоления изначально предопределенной каждому заброшенности, нахождения в своем внутреннем мире как в непроницаемой скорлупе. В языке сущее оживает, а оживая, становится бытием. То, какой смысл мы вкладываем в слова, и то, какие слова чаще мы используем, какие значения нас окружают, во многом определяет как сознание каждого индивида, так и сознание социума.

Если мы мыслим и обозначаем что-либо, относящееся к первой природе, существующей до и независимо от человечества, мы не конструируем сам объект, задавая лишь вектор отношения к нему, а значит и характер возможного взаимодействия с ним, влияния на него или сохранения нейтралитета и т. д.

Язык, как утверждает Т. В. Черниговская, это то, посредством чего не только мы говорим друг с другом, переводя мысли как часть субъективного мира в слова как часть интерсубъективного, то и мозг каждого из нас говорит с нами. Язык процессов, происходящих в данном физиологическом субстрате, имеет биохимический характер, но нам мозг дает о себе знать, именно благодаря тому языку, с помощью которого мы даем о себе знать другим, а они, в свою очередь, нам [11].

Как мы мыслим, так мы и действуем, как мы помышляем объект, так мы к нему и относимся, и чем больше наше отношение определяет его существование, тем сильнее влияние нашего мыслительного представления, выраженного в языке. А если мышление и есть язык (а согласно концепции языковых игр Л. Витгенштейна, языковой мир у каждого свой, значит каждый, несмотря на интерсубъективность культуры, интерпретирует реальность по-своему, создавая особый субъективный мир), то это факт такого влияния становится еще более очевидным. Л. Витгенштейн указывает, что каждый строит картину мира на основе языкового фона, неких правил переплетенной с действиями «языковой игры», которые усваиваются в ходе приобщения индивида к культуре. Критерием достоверности в таком случае служит «унаследованный опыт, отталкиваясь от которого» каждый из нас различает истинное и ложное [2, с. 410–494]. Язык здесь предстает как одна из «форм жизни», некая мифология, задающая когнитивный и ценностный фон для познания и понимания изменчивой действительности.

В семиотике У. Эко также присутствует идея о первозначности индивидуальной интерпретации, а не концвенционального смысла того или иного знака [12, с. 153]. Главное – это не то, какому референту должен соответствовать данный знак, а то, какие идеи и чувства он вызывает в сознании личности, какой индивид с его уникальным сознанием, жизненным миром, когнитивным фоном, жизненным опытом будет вкладывать в данный знак смысл.

Об этом же писал отечественный психолог А. Н. Леонтьев, когда выделял в структуре сознания следующие компоненты: чувственную ткань, значение и личностный смысл [3]. Значение культурно обусловлено, это коллективно определенная семантика того или иного чувственно воспринимаемого объекта, а личностный смысл отражает индивидуальность восприятия и понимания.

Н. Хомский, развивая идею универсальной грамматики, убежден во врожденном характере способности к языку, представляющей собой набор синтаксических правил – правил выстраивания предложений [10]. А отсюда следует первичность языка по отношению к мышлению. Однако, такая универсальная грамматика создает барьер для познания объективной реальности, так как последняя проходя через синтаксические всеобщие правила оформляется в соответствие с языковыми схемами, заложенными в разуме человека.

Согласно конструктивизму, объективная реальность и та реальность, с которой имеют дело люди, кардинально различаются. Первая доступна лишь в той мере, насколько это позволяют нам органы чувств и возможности рационального познания. Вторая есть результат понимания и объяснения той части первой реальности, которая эмпирически доступна и объяснима (ее можно назвать имманентной в смысле доступности для нашего сознания и значит присутствия в нем в качестве содержания сферы сознания), а также продукт конструктивной активности сознания, направленной на достраивание картины мира в тех ее регионах, которые остаются для нас terra incognita (это область трансцендентного). Например, это вопросы сущности Божественного, наличия или отсутствия души, опыта посмертного существования и т. д.

Но с развитием СМК надстраивание происходит во всем регионам картины мира, даже тем, где возможно относительно точное отражение объективной реальности. Подобные искажения осуществляются, так как информация становится важным ресурсом, а прямые методы властвования уступили место косвенным, манипулятивным играм с массовым сознанием.

Р. Лэнг использует идею о единстве языка и мышления для критики терминологического аппарата психиатрии [4, с. 9]. Если задуматься, что выверенная терминология – это один из критериев научности знания, то возникают сомнения в научности данной области знаний. Но эта относится к проблеме научной рациональности, динамики науки, лакуны между практикой и теорией, из которых вторая часто не успевает за первой, в том числе и на терминологическом уровне.

Понятия, составляющие обыденный язык и обыденное мышление, порой настолько искажены по смыслу, который мы в них вкладываем, что это вызывает множество трудностей. Еще Ф. Бэкон считал подобные когнитивные ошибки «идолами площади (рынка)» [1, с. 296–298]. Это ведет к возникновению и закреплению в обыденном сознании стереотипов, современных мифов, социальных стигм.

Так, например, свастика – это древний религиозный символ, отсылающий нас к солнечному культу, представлениям о круговороте жизни смерти, движении, цикличности, перерождении душ и т. д. Но для многих свастика ассоциируется с тем смыслом, который появился у нее в гитлеровской Германии, стал известен по всему миру и стал стереотипом. И данный семантический оттенок в сознании многих современных людей затеняет первоначальные исконные смысловые грани данного символа. При этом, я говорю здесь не только об изображении свастики, но и о слове «свастика», как совокупности букв.

Искаженное понятие о механизмах возникновения раковых опухолей приводит к мифу «раковые больные заразны» вплоть до случаев, когда соседи собирают подписи с требованием выселить семью с больными раком детьми из подъезда, чтобы не «подцепить заразу». Некоторое время назад социальные сети были переполнены постами, посвященными данному случаю в Москве [8].

Стигматизация проявляется, например, в отношении людей,  имевших судимость, страдающих от алкоголизма или наркомании, психических заболеваний. Навешивание ярлыков «алкоголик», «наркоман», «психически больной» ведет к искаженному восприятию такой личности другими, и как следствие, социальной сегрегации и изоляции. Трудно не применить такой ярлык к человеку, который не единожды срывался в запой или употреблял наркотики, но не каждый понимает, что все случаи индивидуальны по их причинам, протеканию, следствиям и исходу. Один деградирует окончательно, уходя полностью на социальное дно без шансов выбраться на поверхность, другой же под действием самых разных факторов «берет себя в руки» и вовремя (или не совсем вовремя) меняет свой образ жизни и реинтегрируется в социум, вновь став полноценным активным субъектом общественной жизни.

Словом можно исцелить, а можно искалечить, и этому можно найти не сверхъестественное, а сугубо рационалистическое научное объяснение в том плане, что слова, а особенно, слова в наш адрес, оставляют свой след в нейронных структурах головного мозга, как бы отпечатываются. И здесь важно правильное понимание слов.

Например, слово как единица языка и понятие как атом мышления «Солнце» выражает отношение к данному космическому объекту как источнику тепла и света, необходимому для сохранения жизни на нашей планете. Семантические оттенки данного слова варьируются от картины мира, в которой данное понятие используется: мифорелигиозная – солнце наделяется сакральным смыслом вплоть до персонификации и обожествления, житейская – солнце является неотъемлемой частью природы, научная – центр Солнечной системы.

Если же нами мыслится и  обозначается нечто, относящееся ко второй природе, нечто порожденное человеком, то это означаемое будет играть конструирующую роль в плане маркирования граней объективации того или иного духовно-субъективного содержания. Если взять для рассмотрения пару взаимосвязанных слов «сакральное» и «профанное», то сразу высвечивается определенная область сущего, семантическими полюсами которой и выступают «священное» и «мирское». При наложении данных категорий на мир он делится на два разомкнутых региона, один из которых доступен только для посвященных, мирянам же в данную область полный доступ оказывается закрытым.

Совершенно другой пример, показывающий, как слово может менять тот или иной фрагмент социальной реальности, характер отношений между людьми, делать востребованными одни социальные практики и исключать из употребления другие. Возьмем понятийный ряд: «человек с особыми потребностями», «человек с ограниченными возможностями», «инвалид», «калека», «урод», в котором негативно-уничижительный смысловой оттенок нарастает от первого к последнему. Каждое из этих слов или словосочетаний может выступать означающим, референтом которого будет один и тот же индивид, имеющий ту ил иную степень инвалидности, выражаясь языком государственных структур и официальных документов. А вот означаемое, то есть смысловой оттенок, возникающий в сознании человека, будет определяться означающим. А если учесть коллективную природу языка, то такие смысловые отклики будут проявляться и на уровне общественного сознания, а значит определять соответствующие области социальных отношений, взаимодействий, практик.

Что частота использования того или иного слова в конкретном обществе, прежде всего в повседневной речи и в СМИ, влияет на положение таких людей, отличающихся от большинства, сомневаться не приходится. Инициированный институтами гражданского общества и государственными структурами переход от медицинской парадигмы реабилитации к социальной и курс на формирование доступной социальной среды не привел бы к кардинальным изменениям положения людей со стойкими нарушениями здоровья без смены отношения к ним в социуме в сторону их принятия как равных. А такие изменения в общественном мнении, социальных аттитюдах, житейских стереотипах  не были бы возможны без трансформаций на уровне языка. Если слово «урод» вызывает отторжение и брезгливость, «калека» – жалость, инвалид – нечто нейтральное, но тоже ближе к негативным чувствам, то последние два означающих в приведенном выше ряду выражают признание людей со стойкими нарушениями здоровья равными и полноценными членами общества, такими же людьми, как и те, кто  может похвастаться относительно крепким здоровьем.

Недавнее скандальное заявление первооткрывателя структуры ДНК Джеймса Уотсона о том, что интеллект человека зависит от его расовой принадлежности и последовавшее за этим лишение Нобелевского лауреата почетных званий наглядно демонстрирует специфику «языковой игры» современного вестернизированного мира. Произнесенная публично фраза о том, что «есть разница в результатах тестов IQ белых и темнокожих людей»  на сложившемся культурно-языковом фоне западной цивилизации вызвала бурное противодействие и осуждающую реакцию, будучи предосудительной и не имеющей под собой объективных оснований [5].

Слово «nigger» в США считается уничижительным, выражающим расизм и дискриминацию, предпочтительнее использование «Afro-American». Казалось бы, это очередное чудачество властей, гипертрофирование толерантности, однако, учитывая вышеприведенные концептуальные выкладки о языке, подобная мера представляется совсем в ином свете – как действенный и обоснованный шаг по изменению индивидуальных и коллективных представлений об отношении к чернокожему населению Штатов через трансформацию на уровне языкового контекста.

Понятийное мышление развивается через язык, и то, как человек в дальнейшем будет относиться к обозначаемому в этих понятиях, зависит от семантики слов. Представитель одной и той же большой, выделяемой по критерию наличия в собственности тех или иных средств производства, может быть назван «буржуем», «капиталистом», «предпринимателем». Первое понятия свойственно коммунистическому идеологическому дискурсу, а также молодежному анархо-бунтарскому, второе – научно-теоретическому, имеющему марксистскую направленность, третье относится к либерально-рыночному дискурсу. В каждом случае видна своя языковая игра, создающая для индивида когнитивный бэкграунд, фон, некую мифологию, задающую его установки относительно политэкономического устройства, справедливости и несправедливости, равенства и неравенства, распределения и обмена.

В понимании языка как знаковой системы, определяющей персональное и коллективное сознание, можно выделить, по крайней мере, два подхода: умеренный конструктивизм и радикальный конструктивизм. Согласно первому подходу, язык как объективированная система знаков и символов детерминирует мышление и повседневное поведение как каждого индивида как представителя социума, а значит носителя культуры и важнейшего ее элемента – языка, так и общественное сознание, а значит формы коллективной жизнедеятельности. Второй подход учитывает возможность внесения поправок в языковые конструкты с учетом изменяющихся реалий и требований времени. Так, например, социальные институты как результаты объективации знаковых конвенциональных типизаций могут трансформироваться под воздействием актуальных тенденций общественной жизни.

Библиографический список

1.             Бэкон Ф. Сочинения. В 2-х томах. Т. I. – М. : Мысль (Философское наследие), 1971. – 590 с.

2.             Витгенштейн Л. О достоверности // Витгенштейн Л. Философские работы (часть 1). – М. : Гнозис, 1994. – 612 с.

3.             Леонтьев А. Н. Лекции по общей психологии. Интернет-ресурс. URL: https://bookap.info/clasik/leontyev/

4.             Лэнг Р. Расколотое Я – СПб. : Белый кролик, 1995. – 352 с.

5.             Нобелевского лауреата лишили почетных званий за высказывания о связи расы с уровнем интеллекта // Новая газета. Интернет-ресурс. URL: https://www.novayagazeta.ru/news/2019/01/14/148328-nobelevskogo-laureata-lishili-pochetnyh-zvaniy-za-vyskazyvaniya-o-svyazi-rasy-s-urovnem-intellekta

6.             Приключения капитана Врунгеля. Мультипликационный фильм. URL: https://www.youtube.com/watch?v=Tn7Lju40lj8

7.             Св. Евангелие от Иоанна. Глава 1. Интернет-ресурс.  URL: https://www.bibleonline.ru/bible/nrt/43/01/

8.             Семья с онкобольными детьми уехала из съемной квартиры в Москве. Соседи требовали выселения детей, боясь заразиться раком. Интернет-ресурс. URL: https://meduza.io/news/2018/12/12/semya-s-onkobolnymi-detmi-uehala-iz-s-emnoy-kvartiry-v-moskve-sosedi-trebovali-vyseleniya-detey-boyas-zarazitsya-rakom

9.             Хайдеггер М. Письмо о гуманизме // Хайдеггер М. Время и бытие – М. : Республика, 1993. – 447 с.

10.         Хомский Н. Язык и мышление – М. : Издательство Московского университета, 1972. – 122 с.

11.         Черниговская Т. В. Что такое: Ум, Мудрость, Гениальность, Интеллект [Будущее человечества. Интернет-ресурс. URL: https://www.youtube.com/watch?v=Lu8SI2ajIOw

Эко. У. Отсутствующая структура. Введение в семиологию – СПБ. : ТОО ТК «Петрополис», 1998. – 432 с.