Каталог статей из сборников научных конференций и научных журналов- К проблеме дефиниции понятия «интертекстуальность»

Дж. М. Дреева, доктор филологических наук, профессор, 

Т. А. Болатов, аспирант, ассистент, 

Северо-Осетинский государственный

университет имени К. Л. Хетагурова,

г. Владикавказ, Республика Северная Осетия-Алания, Россия

Исследования интертекстуальности в течение многих лет не теряют актуальности ввиду комплексного и всеобъемлющего характера данного феномена. В общем виде теория интертекстуальности остается одним из важнейших направлений современного гуманитарного знания. Ее методологическая основа получила осмысление в значительном количестве исследовательских работ по самым разным направлениям. Интертекстуальные связи пронизывают множество сфер человеческой деятельности (помимо литературных произведений они широко представлены в кинематографе, музыке, танце, живописи, архитектуре и т. д.), эта область активно разрабатывается лингвистами, литературоведами, искусствоведами и культурологами.

С точки зрения лингвистики явление интертекстуальности представляет особый интерес, поскольку оно напрямую связано с доминирующей в поле современных исследований антропоцентрической парадигмой «человек в языке и язык в человеке» [5, с. 6].

В рамках данной статьи предпринимается попытка охарактеризовать различные подходы к дефиниции понятий «интертекстуальность» и «интертекст», а также рассмотреть наиболее распространенные в научной литературе классификации интертекстуальных связей.

Начнем с понятия «интертекстуальность» (от лат. «intertexto» – «вплетать в ткань»). Термин был введен в конце шестидесятых годов прошлого века одним из главных деятелей французского постструктурализма, литературоведом, писателем и семиотиком Ю. Кристевой в работе «Бахтин, слово, диалог и роман». Под этим термином она обозначила общее свойство текстов, заключающееся в наличии между ними имплицитных или эксплицитных связей, которые способствуют возникновению новых комбинаций смыслов [4, с. 427–457]. Несмотря на то, что этот термин относительно недавно возник в академическом поле, сама идея крайне проста: никакой текст не может возникнуть вне контекста своих предшественников. Любой текст должно рассматривать с учетом других текстов, созданных ранее.

Анализируя работу М. М. Бахтина, Ю. Кристева ставит интертексуальность на место понятия интерсубъективности, говоря о том, что любой текст представляет собой некую «мозаику цитаций», ни один текст не является по-настоящему оригинальным – он существует благодаря связи с предыдущими текстами [4, с. 427–457].

Отметим, что данная концепция непосредственным образом связана с идеей Р. Барта о «смерти автора» и «смерти» индивидуального текста, который, в конечном счете, является продуктом переработки явных или неявных цитат из других текстов [1, с. 384–391]. Для постмодернистских художественных произведений интертекстуальность является ключевым средством, дающим возможность по-новому их осмыслять. Энциклопедия постмодернизма определяет этот термин следующим образом: «интертекстуальность – понятие постмодернистской текстологии, артикулирующее феномен взаимодействия текста с семиотической культурной средой в качестве интериоризации внешнего» [2].

Определение, данное Н. А. Фатеевой, заслуживает особого внимания, поскольку в нем акцентируется ключевое свойство интертекстуальности, выражающееся в способности выступать средством порождения текста: «интертекстуальность – это способ генезиса собственного текста и постулирования собственного авторского «Я» через сложную систему отношений оппозиций, идентификации и маскировки с текстами других авторов» [10, с. 25–38.].

Фатеева также выделяет два типа интертекстуальности: авторскую и читательскую [9, с. 16]. Для автора это во многом способ наладить более тесную связь с читателем, т. к. последний испытывает удовольствие, когда опознает ту или иную межтекстовую отсылку, понимает текст с полуслова. Само указание на общий «культурный бэкграунд» явным образом способствует налаживанию их диалога. Читатель, в свою очередь, получает возможность более полно и глубоко понять авторскую задумку.

Необходимо сказать о том, что в настоящее время существует некоторая размытость границ между дефинициями понятий «интертекстуальность» и «интертекст», вплоть до того, что некоторые исследователи используют их как синонимы.

В то же время интертекст может трактоваться как некое общее текстовое пространство, вмещающее в себя всю совокупность существующих текстов и их взаимодействие [3, с. 186–207]. Известный французский литературный критик и специалист по литературе XX века Н. Пьеге-Гро вводит разграничение между терминами: «интертекстуальность, таким образом, – это устройство, с помощью которого один текст перезаписывает другой текст, а интертекст – это вся совокупность текстов, отразившихся в данном произведении, независимо от того, соотносится ли он с произведением in absentia (например, в случае аллюзии) или включается в него in praesentia (как в случае цитаты)» [7, с. 48]. Помимо явных форм интертекстуальности (цитата, плагиат, перезапись, коллаж и т. д.), Пьеге-Гро предлагает равным образом рассматривать в рамках данной категории трудно формализуемые, но ощущаемые читателем типы связей между двумя текстами [7, с. 48].

Для наиболее полного раскрытия сути феномена интертекстуальности важно также обратить внимание на существующие в научной литературе его классификации. Так, например, Роб Поуп, профессор университета Оксфорд Брукс, выделяет три типа интертекстуальности:

·      эксплицитную интертекстуальность, конкретно отсылающую к другому тексту посредством цитаты или ссылки;

·      имплицитную интертекстуальность, где аллюзия является более косвенной и может проявляться через такие общие черты, как жанр или стиль;

·      потенциальную интертекстуальность, характеризующуюся полной открытостью интерпретации, когда наличие в том или ином фрагменте текста отсылок определяется исключительно на основе понимания читателя [11, с. 246].

Приведенная классификация, как мы видим, базируется на поверхностном или глубинном характере интертекстуальных референций, а также на способности читателя их идентифицировать.

Иной подход можно увидеть в работах В. П. Москвина. Он проводит классификацию межтекстовых отношений по цели адресанта и выделяет:

·      риторическую интертекстуальность, используемую автором в качестве «риторической стратегии» (цитирование, пародия, парафраза и др.);

·      спонтанную интертекстуальность, не реализующуюся автором посредством конкретных приемов и средств;

·      криптофорную интертекстуальность (плагиат) [6, с. 54–61].

Большой интерес вызывает также автороцентричный взгляд И. П. Смирнова на типологию интертекстуальности. Смирнов выделяет реконструктивную и конструктивную интертекстуальность [8, с. 19–20]. Под реконструктивной интертекстуальностью он понимает те случаи, когда автор в значительной степени возводит свое произведение к одному или нескольким преинтертекстам, имеющим место в конкретной литературной традиции. В такой ситуации авторский текст функционирует как «отсылка к отсылке». Что касается конструктивной интертекстуальности, то она подразумевает «конструирование» автором параллелей между предшествующими текстами, которые на самом деле не являются частью связного преинтертекста [8, с. 19–20].

Снова обратимся к Н. А. Фатеевой, которая в работе «Типология интертекстуальных элементов и связей в художественной речи» [10] дает, как мы считаем, достаточно широкую классификацию интертекстуальных связей, на которой можно базировать анализ любого художественного текста в аспекте интертекстуальности. Фатеева выделяет:

·      заглавия, отсылающие к другому произведению;

·      цитаты (с атрибуцией и без атрибуции) в составе текста;

·      аллюзии;

·      реминисценции;

·      эпиграфы;

·      пересказ чужого текста, включенный в новое произведение;

·      пародирование другого текста;

·      «точечные цитаты» – имена литературных персонажей других произведений или мифологических героев, включенные в текст;

·      «обнажение» жанровой связи рассматриваемого произведения с текстом-предшественником [10, с. 25–38].

Примечательно при этом, что Н. А. Фатеева, в отличие от Н. Пьеге-Гро, не считает целесообразным рассматривать в рамках интертекстуальности скрытые и не поддающиеся формализации типы связей между двумя текстами [10, с. 25–38].

Таким образом, обобщая выше изложенное, можно констатировать следующее. Не вызывает сомнений тот факт, что интертекстуальность – фундаментальное свойство любого текста. Исследования этого явления зачастую выходят за рамки лингвистики и затрагивают большой пласт областей гуманитарного знания, начиная от литературоведения и семиотики до искусствоведения и поэтики.

В академическом поле бытует целый ряд дефиниций понятий «интертекстуальность» и «интертекст». Тот факт, что между ними нет четкого общепринятого разграничения, детерминируется, с нашей точки зрения, их относительной новизной. Существование множества определений рассматриваемых терминов обусловлено разнообразием подходов к данной проблеме и сфокусированностью тех или иных исследователей на отдельных ее аспектах.

Типология интертекстуальности и интертекстуальных референций хорошо разработана. Классификации могут основываться на имплицитном или эксплицитном характере референций и способности читателя их опознать, на цели адресанта, авторской интенции и т. д., что также отражает комплексную и многогранную природу анализируемого явления.

Библиографический список

1.    Барт Р. Избранные работы: Семиотика: Поэтика: Пер. с фр. / Сост., общ. ред. и вступ. ст. Г. К. Косикова. – М.: Прогресс, 1989. – 616 с.

2.    Грицанов А. А., Можейко М. А. // Постмодернизм: энциклопедия. – Минск: Интерпрессервис: Кн. дом, 2001. – 1038 с.

3.    Ильин И. П. Стилистика интертекстуальности: теоретические аспекты / И. П. Ильин // Проблемы современной стилистики : сборник. научно-аналитических обзоров. – М.: ИНИОН, 1989. – с. 186-207.

4.    Кристева Ю. Бахтин, слово, диалог и роман//Французская семиотика: От структурализма к постструктурализму / Пер. с франц., сост., вступ. ст. Г.К. Косикова. – М.: ИГ Прогресс, 2000. – с. 427-457.

5.    Маслова В. А. Лингвокультурология: Учеб. пособие для студ. высш. учеб. заведений. – М.: Издательский центр Академия, 2001. – 208 с.

6.    Москвин В. П. Интертекстуальность: категориальный аппарат и типология / В. П. Москвин // Известия Волгоградского государственного педагогического университета. – 2013. – № 6(81). – с. 54-61.

7.    Пьеге-Гро Н. Введение в теорию интертекстуальности / Н. Пьеге-Гро; пер. с франц.; общ. ред. и вступ. ст. Г.К. Косикова. – М.: Изд-во ЛКИ, 2008. – 240 с.

8.    Смирнов И. П. Порождение интертекста: Элементы интертекстуального анализа с примерами из творчества Б.Л. Пастернака / И.П. Смирнов. – СПб.: Изд-во СПбГУ, 1995. – 191 c.

9.    Фатеева Н. А. Интертекст в мире текстов: контрапункт интертекстуальности. – М.: Комкнига, 2006. – 280 с.

10. Фатеева Н. А. Типология интертекстуальных элементов и связей в художественной речи // Известия РАН. Серия литературы и языка. – 1998. – Т. 57. – № 5. – с. 25-38.

Pope R. The English Studies Book: An Introduction to Language, Literature and Culture (2nd ed.). – Routledge, 2002. – 448 p.