Каталог статей из сборников научных конференций и научных журналов- Образ героя: пространственно-временная парадигма

Н. В. Кузьмич, кандидат филологических наук, доцент,

Белорусский государственный университет,

г. Минск, Беларусь

Давая жизнь своему герою в том или ином произведении, писатель вводит его в сложную систему пространственно-временных координат. Можно сказать, открывает ворота, ведущие в некую коллизию, где переплетается многообразие загадочных и тонких связей и отношений, которые должны обрести ясность и завершенность в соответствии с творческим замыслом. Это дает основание полагать, что пространственно-временная конструкция играет важную роль в организации произведения, определяет место героя, обуславливает его поступки и дела в ходе развития и разрешения конфликта.

В рассказах белорусского писателя Владимира Степана (Степаненко) система пространственно-временных координат прозрачная, в ней четко очерчены интенсивность и направленность действий героев, их взаимные отношения и связи, составляющие основу коллизии. В каждом конкретном случае эта система достаточна по своей организационно-функциональной значимости для того, чтобы герои в полной мере проявили себя, раскрыли свой морально-этический облик и добились своих целей. Пространственно-временная структура выстраивается таким образом, что складывается ощущение полноты объема, протяженности и замкнутости в пределах произведения как единого целого. Анализируя рассказы данного автора, легко представить, как, сообразуясь с особенностями сюжета, образуются пространственно-временные линии, в которых заключены отправная и конечная точки действия.

Своеобразная функционально-содержательная система пространственно-временных координат прослеживается в рассказе «Штурман»; здесь она как бы членится на фрагменты, которые наслаиваются и пересекаются, образуя оригинальную конфигурацию сюжетно-композиционного построения. Это обусловлено событиями в судьбе героя произведения Сергея, в которой переплелись неожиданные встречи и возвращения, несущие глубокие чувства обретений и утрат. Сергей – дитя скоропалительной любви Штурмана, приехавшего на несколько дней из города Мурманска, и Любки, умершей сразу после родов, – решает найти отца, которого ни разу в жизни не видел. Уже тридцатипятилетним мужчиной после долгих мучительных раздумий он едет в Мурманск. Стремление к цели – свидеться с отцом – сопряжено с душевными тревогами, усиливающимися от того, что их разделяет не только неизвестность, но и огромное расстояние и время. Писатель вводит Сергея в сложный лабиринт различных обстоятельств. В развитие и обогащение сюжета даются бытовые детали и подробности, раскрывающие не только внутренний мир героя; они позволяют воспринимать пространственно-временной контекст как цепочку подлинных явлений, снимая ощущение удаленности и разъединения героев. Несмотря на кажущуюся внешне громоздкую пространственно-временную конструкцию, рассказ в своей художественно-эстетической сути ясен и прозрачен. Линии действия героев, порой весьма отдаленные одна от другой, тем не менее постепенно сближаются логикой развития характеров. Чувствуется, что в пространственной среде они должны сойтись, весь вопрос во времени. Автор сжимает и наслаивает параметры времени так, что ощущение встречи неизбежно; она происходит как знак того, что родственные судьбы обязательно соединятся. В системе пространственно-временных координат, которую выстроил писатель, по-иному не может быть, ибо разрушаются целостность рассказа и его художественный замысел. Сын и отец встретились, проговорили два дня и две ночи. «Они были похожи. Только старший совсем седой… а вот глаза у обоих были серые… Как мокрый лед» [1, c. 101].

Особенность пространственно-временной конструкции в рассказе «Ключ» состоит в том, что на реальные события накладывается ретроспекция; события крепко соединены творческим мышлением, представляя собой художественную идиому. Развертывание сюжетного действия плавное; оно дает герою возможность пристально всмотреться в прошлое, неторопливо поразмышлять о сегодняшнем, заглянуть в завтрашний день. Пожилой мужчина, приехавший из города поздней осенью в родительский дом в «выселенную, брошенную жителями деревню» [1, c. 27], в своих воспоминаниях словно поднимает занавес над тайнами давно минувших дней. Время сузилось до событий прошлого, пространство будто сомкнулось в пределах старенького родительского дома, где уже давно никто не живет. Здесь в данный момент уютно. Здесь, в родительском доме, который был на год старше его, он чувствовал себя защищенным, уверенным, а поэтому спокойным. Но существует реальность, от которой не уйти. Она сурово надвигается на героя, человека в годах, своей неотвратимостью. Ему удобнее жить прошлым, нежели смотреть в будущее. Он всем существом чувствует эту острую до боли в сердце пространственно-временную грань, разделившую его жизнь на две части. Что делать? В прошлое – нельзя, в завтра – страшно, ведь там его ждет неизбежная операция, результат которой непредсказуем. «…и дом без хозяина, без него ограбят, искалечат, разрушат, растащат» [1, c. 28]. Но поставить точку – сжечь родительский дом – он так и не смог; не смог бросить зажженную спичку, хотя уже облил заготовленным керосином дверь, стены, дрова. И только после операции, в больничной палате, где восприятие пространства и времени свелось к одной точке, он осознал реальность того, что случилось в родительском доме.

В рассказе «Два часа» линейный принцип развития действия, оно развертывается стремительно. Поселковому парню Шурке, невысокому, сильному, цепкому, быстрому в движениях, надо выпить. Именно сейчас, любой ценой, чтобы заглушить боль в душе. Он, не спавший сорок девять часов, смертельно устал, видя страдания отца, прикованного болезнью к постели. Не имея в кармане ни гроша, Шурка ищет знакомых. Встречается Кирим, его должник. Вместе они долго и безрезультатно пытаются найти деньги на бутылку водки. Пространственно-временная конструкция в рассказе не осложнена какими-либо резкими движениями в истории героев. Она проста в своей функциональности, но от этого не становится скучной и примитивной. Каждому герою автор отводит свое место в сюжетно-композиционном построении, именно с этой конкретной позиции он лучше заметен и реалистичен в своих действиях, на каждое из которых отводится логически обоснованное время. Больший или меньший временной отрезок для протекания событий мог бы исказить правду образов, стать поводом для нарушения художественной целостности всего произведения. Только в два часа – не больше и не меньше – вместились события в рассказе. Именно за два часа, которые Шурка провел в поселке в поисках выпивки, умер в своей квартире его больной отец. Возвратившись домой, Шурка, удивленный непривычной тишиной, все понял и вздохнул с облегчением. «Когда засыпал, то пробовал высчитать хотя бы приблизительно, где был он, когда умер отец» [1, c. 37].

Своя пространственно-временная парадигма в каждом рассказе Владимира Степана. Оригинальностью выделяется она в таких произведениях, как «Портрет», «Любовь», «На улице Школьной», «Черный кондуит», неся на себе отличительные признаки особенности художественного мышления автора, из которых основные – это лаконизм фразы, ее ритмика, строгая линия сюжета, подтекстовость; эмоциональный фон, как правило, сдержан. Стоит отметить, автор не ищет своих героев, они будто сами приходят в произведение из художественной мастерской и гимназического класса, из городской подворотни и с деревенской улицы такими, какие есть, обогащая представления читателя о человеке, его духовном мире и нравственных идеалах; выдумать таких героев, не зная жизни в ее многих проявлениях, просто невозможно.

Таким образом, система пространственно-временных координат выступает своеобразной субстанцией для организации и построения художественного произведения, является в определенной мере доминантным элементом воплощения формы в единстве с содержанием. Указанная система определяет условия, при которых целесообразность действий и мотивированность поступков героя обретают стройность, последовательность и завершенность в своем развитии, где всему есть своя конкретная пространственная среда и время в единой структуре целостности произведения.

Библиографический список

1. Сцяпан У. А. Адна капейка: кніга прозы. Мінск : Літаратура і мастацтва, 2012. – 224 с.