Просмотр публикаций по категориям:

Н. А. Рыжкова 

Ивановский государственный химико-технологический университет,

г. Иваново, Россия

Бернардино Сиенский – весьма популярный итальянский монах-проповедник эпохи Возрождения. Его речи затрагивали не только религиозную тематику. Он говорил со слушателями об экономике, политике, общественной и повседневной жизни. Много внимания известный оратор уделял женской тематике. Поэтому представляет большой интерес выявление из его речей архетипа женственности (поясним, что мы используем здесь этот термин в трактовке Юнга).

В. Я. Попов

Липецкий государственный технический университет,

г. Липецк, Россия

Современное понимание архетипа довольно быстро эволюционирует, меняя своё изначальное содержание, которое, в какой-то мере, утрачено или подверглось изменению. Поэтому необходимо обозначить изначальное содержание этого термина. Как известно, автором данной идеи является австрийский психолог и философ Карл Густав Юнг. Итак, архетип (греч. arche – начало и typos – образ; первообраз, проформа) – понятие, восходящее к традиции платонизма и играющее главную роль в "аналитической психологии"… Под слоем "личностного бессознательного", составлявшего основной предмет изучения в классическом психоанализе Фрейда, Юнг обнаруживает "коллективное бессознательное", трактуемое как общечеловеческое основание ("грибница") душевной жизни индивидов, наследуемое, а не формирующееся на базе индивидуального опыта [1. С. 67]. 

С. В. Плевако

Алтайская государственная педагогическая академия,

г. Барнаул, Россия

Архетип – излюбленное средство маркетологов и имиджмейкеров. Многие современные дискурсы сознательно основаны на архетипах (см. например, [5], [8]). При этом успешность / неуспешность функционирования обусловлена многими факторами: удачно подобранным архетипом, его соответствием типу дискурса, коммуникативной ситуации и др. Несмотря на сознательную установку на использование архетипов, мифологизацию и героизацию, автор текста является носителем коллективного бессознательного, использует архетипы, которые принадлежат этому определенному (национальному) типу бессознательного. В виду сказанного, вероятно, можно говорить о стихийности в порождении дискурса, обусловленной особенностями функционирования архетипов в современной культуре.

Н. Н. Мельникова

Московский государственный университет

им. М. В. Ломоносова,

г. Москва, Россия

Диахронический срез трансформации образа проститутки в русской литературе изучен весьма поверхностно. На русском языке существует лишь две добротных работы на эту тему: статьи И. П. Олеховой «Тема возрождения падшей женщины в русской литературе XIX века» и А. К. Жолковского «Топос проституции в литературе», однако они охватывают только XIX − начало XX века, т. е. тот период, когда речь идет о «падшей» женщине. Что касается таких ипостасей, как «блудница» (см., например: «Повесть о благочестивом юноше и блуднице», «Повесть о госпоже, творящей со слугой блуд», «Слово из Патерика о некоей святой старице и мученице»), «развратная женщина» (Д. М. Чулков «Пригожая повариха, или Похождение развратной женщины», 1770), «интердевочка» (из одноименного романа В. Кунина), то они оказываются за пределами исследований, несмотря на то, что в совокупности представляют собой единую традицию. Образ проститутки принадлежит и мировой литературе в целом. Можно с уверенностью утверждать: насколько проституция считается «древнейшей профессией», настолько же её обладательница − «древнейшим» персонажем художественной литературы, хотя и воплощена в ней под разными именованиями, будь то «гетера» или «ночная бабочка».

С. В. Кольчугина

Пензенская государственная технологическая академия,

г. Пенза, Россия

Наскальные изображения финно-угров изобилуют образами животных – волков, медведей, но особенно – копытных. Это отмечали, в частности, такие исследователи, как Ю. Савватеев и А. Линевский. Олень и лось – едва ли не центральные фигуры большинства композиций. Особенно популярны они были на территории Урала и Карелии – уже в середине III тысячелетия  до н. э. на петроглифах изображали не просто фигуры, а полноценные истории с читаемым сюжетом (хотя древнейшие упоминания об оленях, вероятно, относятся еще к мезолиту). Особенно подробно копытные были представлены на наскальных изображениях Урала. Если в  Карелии упор все же делался на человека, а животные являлись, скорее, фоном, окружением, хотя и весьма значимым, то на Урале они нередко имели самостоятельное значение. Хотя уральские изображения зверей схематичны, они выполнены с той непосредственной небрежностью, которая дается лишь при нанесении краской привычных, хорошо устоявшихся контуров рисунка, что также является признаком чрезвычайной популярности данного сюжета. Кроме наскальных изображений, лоси и олени присутствовали также и в гравировках на металлических дисках, которые, как отмечает С. Н. Замятнин, были распространены и на Волге [1].

О. С. Жарова

Пензенская государственная технологическая академия,

г. Пенза, Россия

1.     Архетипы – основа образов персонажей народных сказаний

Субъективные переживания любого человека тесно связаны с архетипами и выражаются с помощью определенной символики различных архетипических образов, которые являются основными компонентами мифологии и фольклора всех времен и народов.

Б. А. Дорошин

Пензенская государственная технологическая академия,

г. Пенза, Россия

Архаический пласт русских народных сказок хранит в себе многочисленные, более или менее явственно различимые отголоски имеющих архетипический характер древнейших религиозно-мифологических представлений. С таковыми, в числе прочего, связан  ритуальный характер пляски Василисы (или Елены) – Царевны-Лягушки,  главной героини одноимённой сказки, отличавшейся своими магическими способностями. Эта пляска отражает языческие обрядовые действа, производимые в весенний период годового цикла. Размахивание рукавами, разбрасывание положенных туда лебединых косточек и разбрызгивание вина имели значение магических приёмов, возрождавших природу после её «умирания» на зиму. Очевидно, именно это обрядовое «воссоздание» и отражено в сказочном превращении остатков питья и трапезы из рукавов Василисы в леса, воды и птиц.

Б. А. Дорошин, кандидат исторических наук,

А. Е. Куликов, кандидат философских наук,

Пензенская государственная технологическая академия, 

г. Пенза, Россия

Приступая к исследованию архетипического начала в мифологических представлениях народов Поволжья, необходимо предварить анализ их характерных особенностей определением ключевых характеристик исследуемого объекта. Сознание возникает на такой стадии развития человека, когда он не только не выделял себя из среды, но и не отличал себя от других людей (я – ты – мы – все одно целое). По словам А. Ф. Лосева, «...человеческий субъект на данной ступени развития есть не что иное, как только физическое тело, находящееся во всецелой зависимости от окружающих стихийных сил и чувствующее себя только слепым орудием в руках тоже слепого хаоса вещей» [11. C. 274].

С. Н. Волков

Пензенская государственная технологическая академия,

г. Пенза, Россия

основания размышляющего представителя средневекового периода Европы, видимо, способны привести  к выводам относительно сущности самого яркого врага человеческого рода – дьявола к неким однотипным формам его восприятия. Фома Аквинский, Ансельм Кентерберийский и прочие отцы церкви, представляя мистическому злу своеобразную нишу в иерархии бытия, вряд ли смогли бы оценить истинную причину страдания человека земного. Трудно сформулировать, к примеру, причину мученических страданий женщины, потерявшей мужа и детей в результате трагических событий, если сама женщина всегда молилась и верила в Бога. Бог забыл ли её? Или существуют причины, имеющие иную, более грубую природу алогичности типа: «следуя добродетелям – сам получаешь жестокое наказание». Тогда – почему и во имя чего? Ответ коренится в признании персонифицированного зла через образ средневекового Люцифера.

А. Ю. Большакова

Институт мировой литературы им. А.М. Горького РАН,

г. Москва, Россия

Общим местом в теории архетипа стало представление о ее формировании сугубо в учении К. Г. Юнга. Притом многовековой опыт великих предшественников если и учитывается, то крайне фрагментарно и поверхностно. Так, опыт античной философии привычно сводится  к учению Платона об эйдосах; далее – к воззрениям Бл. Августина.  Потом – непонятный скачок во времени: из мыслителей последующих периодов обычно упоминаются лишь И. Кант, Г.-В.-Ф. Гегель, Ф.-В.-И.  Шеллинг.  Из научных концепций ХХ в. близкими к «архетипам» признаются «коллективные представления» Э. Дюркгейма и Л. Леви-Брюля, а также «элементарные идеи» или «изначальные мысли» Ф. Бастиана.