Каталог статей из сборников научных конференций и научных журналов- Прецедентные имена в рассказах и фельетонах И. Ильфа и Е. Петрова 1929–1937 гг.

FV-1-17
Чешский научный и практический журнал
Filologické vědomosti. - 2017. - № 1
01.01-31.01.2017

Прецедентные имена в рассказах и фельетонах И. Ильфа и Е. Петрова 1929–1937 гг.

А. А. Прокубовский, кандидат филологических наук

Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова,

г. Москва, Россия

 

1. В одной из публикаций А. А. Прокубовского, касающихся преподавания университетского курса «Русский язык и культура речи», было сформулировано несколько возможных принципов отбора материала для семинаров по данному курсу [3, с. 408–412]. Одним из таких принципов был назван юмор в примерах [там же, с. 412]. Преподавая курс с 2012 года, автор на своих семинарах неоднократно использовал в примерах и упражнениях языковой материал из произведений М. Е. Салтыкова-Щедрина, С. Я. Маршака, М. М. Зощенко и других отечественных мастеров сатиры и юмора, что нередко помогало студентам лучше усваивать материал. В настоящей работе автор делает попытку отразить один из аспектов творчества И. Ильфа и Е. Петрова – прецедентные имена (в рамках курса понятие прецедентности относится к теме «Этнопсихолингвистика» [2, с. 272]) – в отдельной статье.

Илья Ильф и Евгений Петров известны широкому кругу читателей в первую очередь как авторы дилогии о великом комбинаторе Остапе Бендере. Вместе с тем они оставили огромное литературное наследие: повести, водевили, киносценарии и другие произведения, которые сейчас по большей части забыты, однако во многом не теряют своей актуальности и, кроме того, содержат примечательный с лингвистической точки зрения материал. Автор рассматривает малую прозу И. Ильфа и Е. Петрова: рассказы, очерки, фельетоны 1929–1937 гг. – на предмет различных прецедентных имён. Для анализа были взяты тексты из Собрания сочинений в пяти томах [1]. (В работе сознательно не разграничиваются произведения, созданные писателями вместе и по отдельности, поскольку идиостили И. Ильфа и Е. Петрова, взятых порознь, очень близки как друг к другу, так и к совместному идиостилю авторов.)

Прецедентные имена, использованные И. Ильфом и Е. Петровым в их малой прозе, достаточно легко делятся на обозримые группы, каждой из которых посвящается отдельный параграф.

2. Имена реальных людей.

2.1. В первую очередь обращает на себя внимание обилие фамилий современников И. Ильфа и Е. Петрова: советских политических деятелей (Ленин, Калинин), писателей (Катаев, Олеша, Эренбург), художников (Дейнека, Моор), театральных деятелей (Немирович-Данченко, Мейерхольд), кинорежиссёров (Эйзенштейн, Довженко, Роом) и даже музыканта-вундеркинда (Яша Хейфец). Не обойдены вниманием и почитаемые герои Советского Союза: Хороши были бы Каманин и Молоков, если б, вместо того чтобы спасать челюскинцев, они сидели в тёплой юрте перед столом … с походным графинчиком и колокольчиком (Любовь должна быть обоюдной). Часто упоминается О.Ю. Шмидт: например, герой фельетона «Костяная нога», плутуя, называет себя челюскинцем и лучшим другом Отто Юльевича Шмидта.

2.2. Наиболее часто из этого перечня используются имена советских писателей, и это не случайно: И. Ильфа и Е. Петрова не могли не волновать актуальные вопросы литературы. Так, через фельетон «Литературный трамвай» проходит рефреном фраза А о Зощенко опять ничего не пишут. Вместе с тем в анализируемых произведениях встречаются и фамилии литераторов прошлого, как отечественных, так и зарубежных. Они упоминаются в связи: а) с крылатыми словами конкретных авторов (Летать надо, товарищи, а не ползать. Это давно дал понять Алексей Максимович. – Любовь должна быть обоюдной) и вообще с цитированием: Правда ли, что ваш смех – это не наш смех, а их смех? – Не будьте идиотом! Ответ заимствован у Б. Шоу (Под сенью изящной словесности); б) с известными литературными произведениями («Робинзон Крузо», или как пишется в иных переводах, – «Робинзон Крузоэ» Даниэля Дефоэ. – Мы Робинзоны), в том числе с использованием приёма несоответствия для создания комического эффекта: Надо сократить. Пусть будет просто «Три сестры» … – Было уже такое название … Кажется, у Тургенева (Пташечка из Межрабпомфильма); в) с писательским идиостилем – как с положительной, так и с отрицательной оценкой: Совсем как Герцен стал писать. Просто «Былое и думы» (Литературный трамвай); Исбах далеко не Бальзак, но этот Подпругин такой уже не Бальзак! (Когда уходят капитаны); г) с избитыми сюжетными приёмами: Автор должен сознаться, что сперва он хотел посадить старого Дыркина на уэльсовскую «машину времени», … но потом вспомнил, что об этом уже писал некий современный фельетонист (Последний из могикан); д) с собственно родами и жанрами литературы: Усадив жену и свояченицу за подсчёт реплик в пьесах Мольера и Бомарше, Полуэксов принялся разрабатывать сюжет («Зауряд-известность»); е) с известными фактами из жизни писателей и поэтов (Любовь к шефам остаётся платонической, холодноватой, вроде как между Лаурой и Петраркой. – Для полноты счастья), иногда с применением шутливых анахронизмов: Ему [Гёте] нужно было внести пай в РЖСКТ «Веймарский квартирник-жилищник», а денег не было. Пришлось ему написать «Фауста» (Я, в общем, не писатель); ж) с особенностями творчества литераторов как такового: Они едут в деревню, изучают быт и сдвиги, … наполняют записные книжки материалами, вообще ведут себя, как Флоберы или Иваны Сергеевичи Тургеневы (Бродят по городу старухи); з) с актуальными (причём не только в 1930-е годы) проблемами писательской профессии: Но даже в этом случае нужно ли было расходовать государственные деньги? Разве Лев Николаевич Толстой ходил к маме Наташи Ростовой просить денег на описание её дочки? (Писатель должен писать).

Ряд прецедентных имён касается не только литературы, но и искусства в целом (Имена Верди, Чайковского, Вагнера, Глинки … для меня священны. – Нюрнбергские мастера пения), а некоторые используются в метафорическом смысле: Значит, два Гончарова и один Верещагин (Начало похода). В фельетоне «Королевская лилия» тип художника-халтурщика, изготавливающего подделки под старинные полотна, язвительно назван Рубенсом-Айвазовским. В этой окказиональной фамилии национальное ставится в один ряд с интернациональным, но если обычно подобные контексты у Ильфа и Петрова нейтральны, то этот явно содержит негативную оценку явления.

2.3. Фамилии зарубежных политических деятелей первой трети XX века, как правило, вводятся авторами в комические куплеты (А ты не видел? У Бриана торчали пушки из кармана. – Так принято), каламбурные словообразования (Может, хочешь про Ллойд-Джорджа? Например – целлуллойдджорджик… – Юморист Физикевич), окказионализмы, обыгрывающие традиционное поведение деятелей: Забыв про свои получемберленовские манеры, … теннисист цепляется за поручни трамвая (Честное сердце болельщика). Это характерно для советской сатирической литературы, обличавшей Запад.

Как полагалось при Советской власти, ссылки на имена русских императоров у авторов окрашены негативным отношением к монархии: «Николай II 1895 г. повелел: «Быть железной дороге». 1898 г. исполнено.» В февральскую революцию медная эта глупость была сорвана рабочими руками (Перегон Москва – Азия). В фельетоне «У самовара»  (К цветам и скрипкам добавляется ещё швейцар с бородой, как у Александра Третьего … Как бы сказать, вечная, нетленная красота, вроде афинского Акрополя или римского Форума) царь даже сопоставляется с памятниками архитектуры или музейными экспонатами. Впрочем, некоторые имена известных деятелей культуры тоже снабжены характеристиками, необычными для нынешней эпохи, но привычными для 1934 года, когда реформировалась советская школа: Гоголь – … вконец разложившийся и реакционно настроенный мистик (Разговоры за чайным столом). (В качестве отступления отметим, что подобный «коммунистический» подход, перетекающий в абсурд, касается и имён мифических персонажей: Парис – под личиной красавца скрывающий свою шкурную сущность … Аяксы – два брата-ренегата (В золотом переплёте).)

2.4. В рассказах и фельетонах упоминаются и другие исторические лица в подходящих по смыслу контекстах, например, по аналогии с эпизодом, ставшим легендой (А может быть, высечь море? Уже высекли. Ксеркс высек. – Чёрное море волнуется), в связи с географическими открытиями в определённых регионах (Амундсен говорил, что к холоду привыкнуть нельзя. Ему можно поверить, не требуя доказательств. – Собачий холод), по сходству с популярными в массовой культуре изображениями (На стенах появляются акварельные портретики различных красавиц из созвездия Наталии Гончаровой. – Королевская лилия) и, наконец, просто в рамках фразеологизмов: суд Линча (Рецепт спокойной жизни), качаловская пауза (На купоросном фронте). Широко распространённые фамилии известных людей могут иронически обыгрываться: Все Ивановы люди серенькие, а все Ивановы чем-нибудь да замечательны (Случай в конторе). Иногда прецедентные имена искажаются по близкозвучию: Савонарола? Или хотя бы Саванарыло? (Саванарыло). В рассказе «Колумб причаливает к берегу», построенном на анахронизмах, мы находим забавный сюжет киносценария: Вы играете роль Америго Веспуччи, в которого безумно влюблена испанская королева … Но кардинал Ришелье подкупает Васко да Гаму и при помощи леди Гамильтон добивается посылки вас в Америку. Абсурдность этого текста становится понятной благодаря широкой известности имён деятелей мировой истории.

В одном ряду могут оказаться имена нескольких людей, живших в различные эпохи, но объединённых, например, по роду занятий; так, в произведении «Дело студента Сверановского» упомянуты три выдающихся оратора: Ни Цицерон, ни Плевако, ни Брауде не могли бы представить суду более веских и разумных доводов в защиту обвиняемого. А некоторые имена, относящиеся к разным эпохам, авторы «сталкивают» в одном контексте только по близкозвучию (Миниатюры времён, так сказать, Дантеса и Аллигиери. – Королевская лилия), порой подчёркивая невежество героев своих рассказов: Дантон, всходя на эшафот, … встретил смерть бодро. – Так то Дантес (Даровитая девушка).

2.5. Периодически И. Ильф и Е. Петров делают имена знаменитостей фамилиями своих персонажей. В фельетоне «Рождение ангела» бригадой сценаристов, в которую входят братья Поповы (Борис и Глеб), командует Голенищев-Кутузов 2-й; в рассказе «Добродушный Курятников» упоминается заслуженный деятель искусств Тицианов (образование фамилии на -ов от имени живописца). В цикле «1001 день, или Новая Шахерезада» фигурирует Мусин-Гоголь: перед нами обыгрывание составной фамилии Мусин-Пушкин, где одна из частей заменена фамилией другого писателя XIX века по ассоциативным связям.

2.6. Особая группа имён – специфические «советские» антропонимы, которые часто давались детям в первые десятилетия Советской власти (Мальчика называли Доброхим, а девочку – Кувалда. – Мать) и которые тоже можно назвать прецедентными именами в отношении конкретного государства и конкретной исторической эпохи.

3. Имена вымышленных персонажей.

3.1. Герои литературных произведений (отечественных и зарубежных) упоминаются в ситуациях, когда авторы акцентируют: а) внешнее сходство или, наоборот, несходство своих персонажей с популярными героями (По сравнению с усатым Гулливером мальчик казался лилипутом. – Давид и Голиаф; Чёрт побери, она была очень красива … И он был, чёрт побери, не Квазимодо… – Директивный бантик), в частности, традиционные позы отдельных персонажей: Стоишь, как какой-нибудь капитан Гаттерас, не сводя взгляда с приближающихся огней крейсера (Начало похода); б) черты характера персонажей: Вы просто сквалыжник … Вы – Плюшкин! Гарпагон! (Широкий размах); в) образ жизни персонажей: Осталась только идиллия старосветской помещичьей жизни, как будто здесь жил не страстный Джордж Вашингтон, а какие-то американские Афанасий Иванович и Пульхерия Ивановна (Тоня); г) род деятельности персонажей: У следователей нет даже самых примитивных технических средств для расследования преступлений … Попробовали бы поставить Шерлока Холмса в такие условия! (В защиту прокурора); д) ситуации, схожие с описанными в популярной литературе: Спасаются от кораблекрушения двое: наш Робинзон и председатель месткома (Как создавался Робинзон); е) собственно эпизоды из литературных произведений, особенно из пьес, которые чаще воспринимаются визуально благодаря театральным постановкам: Тогда за этим веретеном сидела Гретхен, а где-то неподалёку трепался Фауст (Человек в бутсах); В театре за один вечер спектакля Гамлет решает важнейшие вопросы (Новый дворец). Возможны и простые ассоциации известных книжных героев с их создателями: У него есть только одно произведение. Он не Гёте, не Лопе де Вега … Он не только не Сервантес, он и не Дон-Кихот и к донкихотству не склонен (Любовь должна быть обоюдной). Персонажи отдельных рассказов И. Ильфа и Е. Петрова также бывают названы именами, уже встречавшимися в русской и мировой литературе: дворник Герасим (Интриги); фельетонист Принц Датский (Прошлое регистратора загса), использующий имя книжного героя в качестве псевдонима, как Гаргантюа в романе «Золотой телёнок».

Иногда не сразу бывает понятно, кого авторы имеют в виду: историческое лицо или литературного героя, имевшего реальный прототип: Сам товарищ Алладинов выходил на улицу, одетый богаче, чем Борис Годунов в бытность его царём (1001 день…). Однако благодаря аллюзии к тексту пьесы «Борис Годунов» – искажённому крылатому выражению (На нём была богатая шапка, тяжёлая, как шапка Мономаха) – мы можем сделать вывод, что в данном отрывке скорее подразумевается Борис Годунов как персонаж трагедии А.С. Пушкина.

Особняком стоят имена героев рассказа «Прошлое регистратора загса»: Ипполит Матвеевич Воробьянинов, Клавдия Ивановна Петухова, Елена Станиславовна Боур. Если учесть, что рассказ первоначально задумывался авторами как глава романа «12 стульев», то этот факт не должен вызывать недоразумений. Однако такие имена, как Валерьян Молокович или журналист Ошейников, тоже могут быть обозначены как прецедентные: они встречаются исключительно у И. Ильфа и Е. Петрова, но при этом кочуют из одного фельетона в другой, помогая обличению негативных явлений в литературе и публицистике.

3.2. Имена героев народных сказок употребительны у И. Ильфа и Е. Петрова по ассоциациям и с личностными качествами персонажей рассказов и фельетонов (Разве это человек? Ведь это баба-яга костяная нога! – Костяная нога), и с временными периодами: Этой остротой последовательно пользовались все пошляки, начиная с царя Гороха (Весельчак). При этом авторы используют аллюзии не только к русскому фольклору: в цикле «1001 день, или Новая Шахерезада» в роли рассказчицы выступает Шахерезада Шайтанова (прецедентное имя в сочетании с «тематической» фамилией), а главным героем одной из новелл оказывается товарищ Алладинов (фамилия, образованная от широко известного имени персонажа). Имена персонажей античной мифологии чаще всего упоминаются во фразеологизмах (Сквозь продранный носок видна его ахиллесова пята. – Когда уходят капитаны), иногда нарочито искажённых: Мы тут наметили года через два начать строить авгиевы коттеджи (Человек с гусем).

3.3. Отдельно отметим, что Ильф и Петров активно используют имена из Библии, причём по уже знакомым нам аналогиям с привычными изображениями библейских персонажей (Худое благообразное лицо, что-то вроде апостола Луки. – 1001-я деревня), с отдельными сюжетными эпизодами (Засыпая, он видел, как на тёмной стене на манер валтасаровских «мене, текел, фарес» зажигаются три фосфорических слова. – Граф Средиземский), с заявленными в тексте историческими эпохами (Это времена Авраама, Исаака и Якова. Этому тысяча лет или две тысячи. – Глиняный рай), а также с конкретными географическими объектами: В этих районах [в Средней Азии] библейский бог создал Адама … Поэтому не стоит удивляться тому, что старик лепил его из глины. Здесь нет другого материала (Глиняный рай).

В рамках пункта, касающегося визуального сходства, заслуживают особого внимания имена Давид и Голиаф, вводимые авторами в разнообразные контексты. Так, в рассказе «Счастливый отец» это только клишированное сочетание пары имён: А если двойня, как тогда назвать? … – Называй как хочешь! Ну, Давид и Голиаф. – Или Брокгауз и Ефрон. В другом рассказе, «Давид и Голиаф», библейские имена, вынесенные уже в заглавие, становятся условными обозначениями героев: маленького мальчика и мужчины крупного роста, вступающих в конфликт. Ситуация комична: два разновозрастных футбольных болельщика заключают пари (Давид и Голиаф ударили по рукам) и в продолжение матча ведут своего рода поединок: Первая половина игры окончилась вничью. Давид и Голиаф смотрели друг на друга с нескрываемым отвращением. Зато в историческом рассказе «Маленький негодяй», персонажи которого схожи с персонажами предыдущего лишь внешне, разворачивается совершенно иной конфликт между беспризорником и венгерским офицером: Стенька ждал и не сходил с дороги. Офицер … покосился, но не свернул. Давид ждал своего Голиафа. Голиаф самоуверенно стремился к гибели. Как видим, аллюзия к одним и тем же именам у И. Ильфа и Е. Петрова может носить как шутливый, так и напряжённо-драматичный характер.

4. Географические названия.

4.1. Последняя тематическая группа прецедентных имён – топонимы. Причинами, обусловливающими использование И. Ильфом и Е. Петровым этих названий в текстах рассказов и фельетонов, становятся аналогии: а) с климатическими условиями конкретных регионов (Отчего же так холодно? – А вы думали, что к хвосту антициклона Ялта привязана? – Собачий холод), порой перетекающие в метафоры: Дагестан по богатству природных условий может быть назван советской Калифорнией (Необыкновенные страдания директора завода); б) с географическим положением населённых пунктов: Лицо у инженера было такое утомлённое, словно он только что приехал из Владивостока, причём десять суток провёл в дороге (Часы и люди); в) с уровнем экономического развития отдельных стран и городов: А он [метрополитен] вдруг окажется не лучшим. Не так это просто сделать лучше, чем в Лондоне, Париже или Берлине («М»); г) с политическим строем различных государств: Вы там в Москве привыкли лечиться бесплатно. Но здесь нет советской власти. Это Америка (Тоня); д) с историческими событиями, касающимися определённых территорий: В этом лагере ещё больше неудачников, чем в любом лагере золотоискателей на берегах Юкона в Аляске (Великий лагерь драматургов); е) с национальными и культурными стереотипами: В первый же день после возвращения из Америки мы встретили довольно известного хозяйственника … Он и не думал заводить пустяковых разговоров: не стал спрашивать, какой высоты нью-йоркские небоскрёбы (Часы и люди); На окраинах по косым берегам реки спускаются водные станции, … а в центре города Персия – нищий целует поданную ему монету (Для моего сердца). Примечательно и каламбурное обыгрывание имени во фразеологизме открыть Америку и последующем контексте: Открыли Америку. Если бы нам разрешили разлагающуюся Европу! (Праведники и мученики).

4.2. В очерках и фельетонах встречается также немало исторических топонимов, причём частотны библейские аллюзии (Это местный и по счёту, кажется, уже десятый на земле Арарат. Жителями выдаётся за место остановки Ноева ковчега. – Перегон Москва – Азия), иногда – в качестве аллегорий (Весь старый город слеплен из глины … Это Иерихон и Вифлеем. – Глиняный рай), иногда – просто в устойчивых оборотах: Вы не знаете этой улицы. Содом и Гоморра (Тоня). В качестве метафор используются и другие мифические имена собственные, ставшие нарицательными: Создалась … легенда о литературном Эльдорадо, о чудном месте, куда падают с неба бесплатные дачи, денежные пособия, колоссальные тиражи и опять-таки великая слава (Писатель должен писать). Наконец, топонимы, относящиеся как к древности, так и к новому времени, сатирически трансформируются уже в заглавиях фельетонов: Великий канцелярский шлях; Россия-Го (ср. Маньчжоу-Го – марионеточное государство, образованное в 1932 г.).

5. В заключение можно отметить, что разные типы прецедентных имён совмещаются в рассказе «Записная книжка», где горе-литератор издаёт фальшивые записные книжки, якобы содержащие записи русских писателей: Помещика зовут дядей Ваней. Это ясно … Думаю съездить на Сахалин. Говорят – интересно … Только что получил возмутительное известие о том, что академия кассировала выборы Максима Горького. А в очерке «День в Афинах» обнаружен совершенно оригинальный контекст, в котором имена различных явлений античной эпохи стали названиями заведений: Мы … промчались мимо кафе «Посейдон», кино «Пантеон», меблированных комнат «Парфенон» и слесарной мастерской «Марафон». Комический эффект здесь создают и ассоциативная связь между обозначенными феноменами, и каламбурная рифмовка.

6. Собранный автором работы материал может быть полезен на семинарах по курсу «Русский язык и культура речи» в рамках упражнений типа «Какие прецедентные имена использовали авторы в том или ином отрывке?», «Почему эти имена прецедентные? С чем связано их использование: с историческими событиями, литературными произведениями или другими феноменами?», «Какие комические приёмы используются в приведённых примерах: каламбур, анахронизм, другие средства?». Кроме того, автор планирует продолжить исследование прецедентности в творчестве И. Ильфа и Е. Петрова, подключив к именам прецедентные тексты и даты, что может послужить материалом для дальнейших публикаций по теме.

 

Библиографический список

  1. Ильф И. А., Петров Е. П. Собрание сочинений в пяти томах. – М. : ГИХЛ, 1961.
  2. Кортава Т. В. Русский язык и культура речи: учебное пособие. – М. : Московское отделение издательства «Учитель», 2015.
  3. Прокубовский А. А. Принципы отбора иллюстративного материала для семинаров по курсу «Русский язык и культура речи» // Русский язык и литература: история и современность (вып. II). Сборник научных статей. – М. : МГОУ, 2015.
Полный архив сборников научных конференций и журналов.

Уважаемые авторы! Кроме избранных статей в разделе "Избранные публикации" Вы можете ознакомиться с полным архивом публикаций в формате PDF за предыдущие годы.

Перейти к архиву

Издательские услуги

Научно-издательский центр «Социосфера» приглашает к сотрудничеству всех желающих подготовить и издать книги и брошюры любого вида

Издать книгу

Издательские услуги

СРОЧНОЕ ИЗДАНИЕ МОНОГРАФИЙ И ДРУГИХ КНИГ ОТ 1 ЭКЗЕМПЛЯРА

Расcчитать примерную стоимость

Издательские услуги

Издать книгу - несложно!

Издать книгу в Чехии