Каталог статей из сборников научных конференций и научных журналов- Болезни и недуги детских образов в повести Ю. Кузнецовой «Выдуманный жучок»

Э. И. Ахметзянова студентка[1],

e-mail: aelvina@inbox.ru,

Елабужский институт (филиал),

Казанский федеральный университет,

г. Елабуга, Республика Татарстан, Россия

Тенденция описания детей в необычном для них, болезненном состоянии намечается в детской литературе в начале ХХ века, что не мотивировано на сюжетном уровне, однако выполняет важную семиотическую и семантическую функцию. Такая приверженность связана с расцветом реализма в детской прозе существующего параллельно с многообразной палитрой модернистских течений. Подход к болезням и недугам, в особенности детским, становится иным. Болезнь интерпретируется с разных точек зрения: во-первых, – нарушение здоровья, во-вторых, – неправильное функционирование всего общества и норм, существующих в нём [1, с. 241–244].

С каждым десятилетием описание детских недугов становится всё частотнее. Связано это с тем, что в современном мире человек живёт в искусственной, созданной им самим окружающей среде. Как и любая другая среда, эта не лишена неблагоприятных условий таких, как техногенные и тератогенные факторы. Всё это в совокупности как психологически, так и физически воздействует на организм ребёнка, тем самым определяя уровень его здоровья. Не в пользу детского организма выступает и факт того, что его организм не является сформированным целым, следовательно, он будет впитывать в себя всё то, что отдаёт окружение.

Именно такие, живущие в небезопасном мире, хрупкие существа, как дети стали всё чаще привлекать внимание писателей и поэтов. Если из литературы XX века мы можем перечислить небольшое количество произведений, посвящённых болезням и недугам детей, то уже за первые 20 лет XXI века их становится больше десятка. Можно смело утверждать: больной ребёнок – это плод больного общества.

«Выдуманный жучок» – метафорическая повесть Юлии Кузнецовой, автора многих рассказов, повестей и романов для детей, подростков и взрослых, освещающая болезни и недуги детей.

Всё повествование ведётся от первого лица. В качестве рассказчика выступает девочка по имени Наташа, или как она называет себя, Таша. Героиня – «гидроцефал» [2, с. 40], то есть подвержена заболеванию, которое характеризуется избыточным накоплением цереброспинальной жидкости в желудочках и подоболочечных пространствах головного мозга, что сопровождается их расширением и атрофией мозга – гидроцефалией [3]. Для того, чтобы накопленная жидкость не привела к смерти, больному делают шунтирующую операцию. Такой способ лечения считается стандартным с начала 50-х годов XX века. С 80-х годов проводится и эндоскопическое лечение гидроцефалии. Второй способ лечения является самым долгосрочным и удобным, однако Таше не могут его сделать: причина в «особенностях строения мозга» [2, с. 57].

Девочка не унывает: она понимает, что есть и другие, более сложные и опасные заболевания, вылечится от которых намного сложнее («например, у некоторых ребят, которые лежат со мной в нейрохирургии, рак. Они могут и не выжить. А теми, кто борется и не сдаётся, я восхищаюсь» [2, с. 9]). Несмотря на свой недуг, она продолжает жить как «обычная девчонка»[2, с. 8]: учится в «самой обычной московской школе»[2, с. 8], занимается спортом, ходит в кино. Шунт, проходящий под кожей от головного мозга до её желудка, она называет «обычным проводком»[2, с. 8], «волшебным проводком»[2, с. 9], «как будто лишняя артерия»[2, с. 8] – девочка, будучи в столь юном возрасте, уже понимает, что невидимый никому провод помогает ей жить, поэтому и не воспринимает его наличие как нечто страшное и ужасное. Прямой вид психологического изображения через использование повествования от первого лица делает образ Таши откровенным и понятным читателю.

Девочка не в первый раз лежит в больнице («Я расту. И его надо менять каждые четыре-пять лет. Пока я не вырасту совсем. Поэтому каждые несколько лет мы с мамой ложимся в нейрохирургическое отделение, на повторную операцию» [2, с. 8]). Помимо этого, читатель понимает, что Таша оказывалась в больнице не только по причине гидроцефалии, но и из-за перелома черепа («вообще-то, по степени тяжести травм головы сначала идёт сотрясение мозга. Потом – ушиб. А уж потом – перелом черепа. Натали, видно, решила не мелочиться» [2, с. 56]), и из-за операции на глаза («оперировали в офтальмологии глаза» [2, с. 70]), то есть она частый гость больнице.

На первый взгляд, девочка слишком категорична и жестока по отношению к своей матери, что выражается в её словах: «… у меня мама как ребёнок» [2, с. 9], «ты размазня!» [2, с. 28], «я тебя ненавижу!» [2, с. 28]. Однако читатель понимает, что столь странное отношение к матери, с точки зрения самой Таши, находит оправдание: девочка, наблюдая за поведением и поступками мам своих подруг, делает вывод, что её мама «никогда не спросит» [2, с. 27] у неё про школу, друзей, а будет лишь жаловаться на своё «несчастное» [2, с. 12] пребывание в больнице: вместо поддержки Таша то и дело слышит: «за что мне это?» [2, с. 14], «я не могу больше» [2, с. 14] и «мне надо покурить» [2, с. 11]. Женщина воспринимает болезнь дочери как наказание свыше. Мы можем предположить, что она сама считает себя виноватой в происходящем, ведь врождённая гидроцефалия является результатом перенесённых матерью во время беременности инфекционных заболеваний или других тератогенных, с негативным воздействием на организм, факторов, к которым относятся злоупотребление алкоголем, наркотиками, курением или ряда лекарственных средств. Несмотря на столь резкие высказывания девочки, мама остаётся для неё мамой, подтверждает это запах (ольфакторная деталь): «От неё пахнет мылом, но главное – мамой» [2, с. 11]. Девочку выводит из себя слабость женщины, её нежелание понимать родную дочь.

На протяжении всего произведения мы видим духовный рост девочки: меняется её отношение к некоторым аспектам жизни: к отцам больных детей, которые вместо поступков постоянно жалуются и стонут («…уборщица права – надо чем-то заниматься. Но чем-то хорошим, радостным. Не нытьём. Радостные дела дадут силы. Надо же, как просто. С чего же начать?»[2, с. 84]); к зависти, дружбе и многому другому.

Находясь в таких сложных отношениях с родной матерью, Таша нашла поддержку и понимание со стороны новой подруги. Аня – девочка, страдающая от рака головного мозга. Портрет-описание девочки дан Ташей не так детально: читатель всего лишь узнаёт, что героиня «… из наших, нейрохирургических» [2, с. 12] сидела и крутила своё йо-йо, очертания её были плавными, круглыми («… всё круглое и гладкое – и йо-йо, и коленка, торчащая из-под халата, и девочкина голова, не прикрытая платком» [2, с. 12]). Они вместе весело проводят время, озорничают, разговаривают на очень взрослые темы, например, кому хуже, когда их ребёнок оказывается в больнице: отцам или матерям, обсуждают хороших и плохих врачей и пациентов.

Причина болезни Анны – врождённая опухоль головного мозга – разнородная группа различных внутричерепных новообразований, доброкачественных или злокачественных, возникающих вследствие запуска процесса аномального неконтролируемого деления клеток, которые в прошлом являлись нормальными составляющими самой ткани мозга [4]. В качестве лечения девочка проходила химиотерапию, что сказалось на её внешнем виде (лысая, худая девочка), ей хотели поставить такой же шунт, что и у Таши, однако, рассчитав шансы, решили сделать эндоскопию. Врождённому раку головного мозга, в большинстве случаев, способствуют физические, химические факторы, к которым относятся и инфекции и тератогенные факторы. Получается, что данный недуг так же является результатом внешнего воздействия. Мама Ани постоянно «шипит», «говорит яростным шёпотом» [2, с. 14–15] – женщину раздражает сам факт, что у её дочери болезнь хуже, чем, к примеру, у Таши. Её отношение к болезни дочери читатель может понять из слов: «У вас такой вид, будто у нас чума, а не рак» [2, с. 15].

Помимо Ани и Таши автор знакомит читателей ещё с некоторыми из больных ребят. Вообще, детей можно разделить на две группы: первая – дети с врождёнными заболеваниями (Таша, Аня, ещё Саня, Максим и другие) и вторая – дети, которые приобрели заболевания в результате различных обстоятельств (Клёпа, Толик и другие). Со всеми героями нас вновь знакомит Таша.

Саня – тяжело больной мальчик трёх лет, «прикручен к капельнице» [2, с. 27]. Об этом герое Таша сообщает не много, однако одно становится ясным: спасти его не удастся – ребёнок умирает от метастаз. Девочку же больше интересует сосед Сани – Максим.

Портрет Максима ироничный: «… толстый, лысый первоклассник, который целыми днями лежит под капельницей в обнимку с компьютерной игрой» [2, с. 27]. Жизнь в виртуальном мире прельщала его больше, нежели реальная: «жалко, что я живу в жизни (…) а не в компьютерной игре» [2, с. 28]. Такая психологическая зависимость называет номофобией (зависимость от мира виртуального и страх остаться без телефона). Становится ясно, почему родители ни разу не навестили его за время повествования: они слишком заняты, поэтому их ребёнок потерял интерес к реальной жизни. Замечание медсестры: «Вот мать тебе задаст!» [2, с. 29] (за сломанный телефон) и вовсе не оставляют сомнений в том, что Максим не сможет найти понимание и сочувствие у своих родителей, хотя он совершил очень решительный и смелый поступок, столкнувшись со смертью «друга». Ташей описывает портрет-сравнение мальчика: «как медвежонок» [2, с. 29], а симптоматический жест лишь дополняет этот образ: «и рыдает – громко, басом» [2, с. 29]. Этот образ вызывает сочувствие – маленький герой боится смерти и совершает своеобразное бегство в игру. После смерти Сани мальчик напуган: «Этого не бывает! (…) Дети не умирают!», «Нет, нет, я не хочу!» [2, с. 29]. Герой прячется в объятиях мамы умершего мальчика, которая успокаивает его и даёт некую мотивацию: вырасти и стать врачом, который будет лечить больных детей. Возможно, мальчику удастся, и автор повести тоже верит в это, ведь не зря герою дано переводное имя, обозначающее «величайший».

Клёпу от остальных отличает то, что она не рождена со своим недугом. Героиня детдомовская девочка, имеющая физический недуг – гидроцефалию, которая возникла в результате травматического повреждения головы, «ворота упали на неё» [2, с. 82]. В результате чего девочку тоже шунтировали. Портрет-описание девочки («с разбитым носом и заплывшим глазом», «с рыжей шевелюрой, наполовину обритой» [2, с. 82]) помогает понять, что помимо недуга, она заполучила и временный физический дефект.

Если ранее читатель сам раздумывал о несправедливости того, что эти дети болеют, то сейчас он напрямую сталкивается с возмущением: «Они мячом попали (…) почему мне шунт, а не пацанам?» [2, с. 83]. Девочка стала жертвой безразличия со стороны не только сверстников, но и взрослых: «Она, говорит, кричала, что ворота шатаются. А никто не слышал (…) А воспитатели? (…) Да какие там воспитатели! Говорю же – детдом» [2, с. 83].

Интересно то, что дети с подобными болезнями и недугами должны иметь отклонения в умственном, психологическом и частично физическом развитии, однако Юлия Кузнецова рисует образы умных, понимающих, умеющих сопереживать детей, чьи высказывания, иногда, оказываются намного мудрее, нежели многих взрослых – усиливая трагический пафос.

Стоит обратить внимание на косвенный психологизм, использованный автором для передачи атмосферы недугов и больницы, в целом. Многие детали имеют двойственную интерпретацию, подчёркивая тем самым контрастность двух миров: внутри больницы и за её пределами. Важной деталью становится абрикос. При первом упоминании фрукт является предвестником смерти Сани. Второй раз, упоминая в произведении данный плод, мы замечаем, лишь запах абрикоса. Благодаря этому автор сохраняет запах смерти, который витает в стенах больницы, но тут появляется совершенно необычное противопоставление: «замазанные краской больничные окна и пустые бутылки из-под глюкозы на тумбочке у кровати» [2, с. 67] и «восточный сад с абрикосовыми деревьями, в котором смеющиеся смуглые дети играют» [2, с. 67]. Холодная, серая картина сменяется изображением солнечного, весёлого и тёплого мира – иного мира.

Ольфакторный код в повести занимает особое место: читатель встречается с большим спектром запахов, многие из которых, как писал Ёжи Фарино, становятся одной из категорий, при помощи которой «моделируется отравляющее действие общественного кризиса и падения нравственности» [1, с. 334].

Природный запах весны демонстрирует читателям надежды Таши на обновление жизни, на прекрасное и счастливое будущее. Упоминается он не единожды, многие важные события в жизни героини связаны именно с этим временем года: жучок появился в фантазиях Таши в марте, её дважды выписывали весной, да и в третий раз в больницу она попала весной. Девочку никогда не оставляла надежда на выздоровление с чем соединяется и запах весны и талого снега.

Необычен запах «Красной Москвы» [2, с. 22]. Эти духи были популярны во времена СССР – совсем в иное десятилетие, чем в повести. Упоминая этот ольфакторный код, автор намечает связь между прошлым и настоящим и хочет донести до читателей мысль - пороки, раскрывающиеся с помощью недугов детей, относятся к разряду вечных – они были и есть до сих пор.

В произведении мы встречаемся ещё с одним подобным запахом. На этот раз, запах духов Аня и Таша слышат в преддверии Нового года: девушка, что должна играть роль Снегурочки и веселить детей, источает нежный, свежий аромат, «как запах первого снега» [2, с. 46]. Читатель чувствует иронию автора, ведь девушка, которая должна воплотить в себе образ искреннего сказочного персонажа, оказывается такой же порочной, как и остальные: «Я лично развлекаю детей, потому что это очищает мою карму» - признаётся она [2, с. 47].

Помимо природных запахов и ароматов духов в произведении присутствуют и пространственные: запах дезинфекции - хлорки, лекарств. Они все предназначены для передачи атмосферы больницы.

Следующий вид косвенного психологизма, на который стоит обратить внимание – это колоронимы. В повести доминируют три цвета: зелёный, синий, голубой. Все они имеют двойственную природу.

Зелёный цвет в словаре Д. Трессидера [5], с одной стороны, интерпретируется как цвет болезни, смерти, с другой - как цвет жизни, излечения. Стены палат освещены «мягким зелёным светом» [2, с. 59], который присутствует и в элементах одежды («заставляла надеть бахилы (длинные, тряпичные, тёмно-зелёные)» [2, с. 48], «больничные распашонки, измазанные зелёнкой» [2, с. 95]) и становится признаком шунта под кожей детей («пятно от зелёнки на груди» [2, с. 76], «она размечена зелёнкой, чтобы видеть, где проходит под кожей шунт» [2, с. 82]). Вторая находит отражение в сравнении двух врачей: Александр Степанович (врач, который показан как безнравственный человек) носит только «дорогие халаты» [2, с. 17], а Игорь Маркович ходит «в мятой зелёной рубашке» [2, с. 17]. Именно Игорь Маркович становится «добрым волшебником» [2, с. 85] спасающим детей. Таким же исцеляюще-зелёным цветом представлен образ Выдуманного Жучка, который не просто всегда находится рядом с Ташей, но и защищает её от Жуков Отчаяния («Жучок и загорается изнутри зелёным» [2, с. 59], «…в тёмных папиных глазах снова что-то мелькает, но теперь я понимаю, что именно. В них отражается мой Жучок, в котором загорелся зелёный огонёк» [2, с. 68]).

Синий цвет, во-первых, обозначает вечность, постоянство порочности мира взрослых и представляется в качестве «синих губ» [2, с. 73] Таши, «синего халата Галюхи» [2, с. 44]. Во-вторых, несокрушимую веру одного из отцов в выздоровление сына. Ведь именно синего цвета были глаза, нарисованные на асфальте робота, которого сделал папа Оручего.

Третий цвет, благодаря которому автор вновь создаёт контраст – это голубой. «Окно наполовину замазано голубой краской, вверху виден кусочек неба. Странно – всё голубое, но какое разное: цвет больничной краски гораздо тусклее небесного» [2, с. 62]. Часть неба, что проглядывает через незакрашенную часть окна, олицетворяет покой, счастье, а краска «гораздо тусклее небесного» [2, с. 62] представляет собой некую пародию на ту умиротворённость, которую хотели создать внутри больницы. Однако мотив счастья исчезает, когда описывается больничная еда и быт: плов «из переваренного риса и костей» [2, с. 10]; родителей заставляют спать на стульях, потому что «лишних коек нет» [2, с. 11]; предоставляют детям «жесткое серое одеяло» [2, с. 77]. В заведении, где больные должны находиться в полной уверенности, что их вылечат, что относятся здесь к ним хорошо, они лицом к лицу встречаются с халатностью, безразличием и легкомыслием даже со стороны некоторых из врачей. Недаром автор несколько раз упоминает такой суммарно-обозначающий вид психологизма, как духота: «в больнице так душно» [2, с. 69], «сидела в душном боксе» [2, с. 75], «… душно. Вокруг плакаты с кишечными инфекциями» [2, с. 86] – нахождение в таком порочном окружении душит детей.

Единственным местом действия становятся больничные палаты, коридоры, кабинеты врачей, за пределы которых герои путешествуют лишь в своих воспоминаниях. Хронотоп в произведении – это небольшое здание больницы, соединяющее прошлое и настоящее. В последней главе повести под названием «В гости к Ане» [2, с. 91] настоящее время выходит за рамки больничных стен и читатель отправляется в гости в «маленькую, но невероятно уютную комнату» [2, с. 92] Ани. У девочки день рождения и с этого мгновения должна начаться новая жизнь для Таши, которую предвещало её имя (Таша – переводное имя и обозначает «рождение»), вот только дети, даже находясь за пределами больничных стен, стремятся вернуться в них. Данный факт усиливает драматизм: дети не смогут сами вырваться из порочного мира, им нужна помощь.

Ёжи Фарино в своих трудах отмечал, что болезни и недуги в литературе являются «метафорой больного общественного организма» [1, с. 241–244]. То же самое мы видим и в повести «Выдуманный жучок», в которой больное общество находит воплощение в образе больницы, где всё порочно, начиная от тухлой больничной воды, запах которой может перебить «только сильный привкус ананаса и манго» [2, с. 70] и заканчивая самими людьми, живущими в этом мире. В повести описаны актуальные болезни современности: гидроцефалия и рак. Они являются одними их самых распространённых диагнозов, которые ставятся детям во всём мире. Автор повести, метафорически изображая реальность, верит, что общество ещё можно излечить, однако это должны сделать сами взрослые: «болеющему ребенку, прежде всего, нужны силы. И эти силы в родительской любви и мудрости» [2, с. 6].

Библиографический список

1. Фарино Ё. Введение в литературоведение: Учебное пособие. СПб.: Издательство РГПУ им. А.И. Герцена, 2004. – 639 с.
2. Выдуманный Жучок / Ю. Н. Кузнецова —  ИД "КомпасГид",  2016. – 96 с.
3. Медицинская энциклопедия – URL: https://gufo.me/dict/medical_encyclopedia (дата обращения: 14.10.2020)
4. Новигатор системы Московского здравоохранения – URL: https://navigator.mosgorzdrav.ru/diseases/onkologiya/opukhol-golovnogo-mozga/ (дата обращения: 13.10.2020)
5. Тресиддер Дж. - Словарь символов – URL: https://www.booksite.ru/localtxt/tre/sid/der/tresidder_d/slovar_sim/13.htm  (дата обращения: 14.10.2020)
   
   [1] Научный руководитель: к. филол. н., доцент, Божкова Г.Н.