Каталог статей из сборников научных конференций и научных журналов- Специфика кризисных явлений в семье в период трансформации российского общества

Л. В. Попова

Государственный университет управления,

г. Москва, Россия

Современные тенденции общественной жизни в России можно охарактеризовать как процесс глубинных, подчас деструктивных трансформаций, охвативших многие сферы общества. Одна из значимых сфер жизни человека – семья – не осталась в стороне от столь значимых изменений, хотя, безусловно, процессы, в том числе и кризисные, характерные для нее, имеют свою собственную логику и историю. Более того, она оказалась весьма подверженной тем «новшествам», которые появились за последние десятилетия в России. Открывшиеся социальные шлюзы обрушили на людей неудержимый поток информации обо всем, что ранее считалось «неприличным» и «недопустимым».

Однако еще в 50-е годы прошлого столетия известный социолог П. А. Сорокин, проработав исторические документы прошлого и настоящего, показал появление «аморального общества» на примере США. Сорокин внимательно рассмотрел негативные социальные последствия сексуальной анархии, влияющие на семью, на искусство, на право. Он утверждал, что «когда ... сексуальное моральное разложение с его зловещими спутниками уже глубоко внедрилось в коллективный ум и тело общества, в его поведение и культуру, в его социальные институты и в образ жизни, общество редко добивается успеха в прекращении сползания к катастрофе и, как правило, оно скользит к самой страшной катастрофе» [4]. И далее, Сорокин предупреждает, «наша сексуальная свобода начинает распространяться за границы безопасности, начинает деградировать до анархии». Эта «сексуальная  анархия» проявляется в быстром росте разводов, уходов из семьи, добрачных и внебрачных отношений; граница между законным браком и внебрачной связью все более стирается.

Глядя назад, на 1950-е годы, кажется, что это был довольно умеренный прогноз американской культурной жизни, и, конечно, сегодняшнее поколение посчитало бы тогдашнюю сексуальную жизнь американцев далекой от «сексуальной анархии».

Если бы Сорокин оказался в нынешней Америке, он обнаружил бы, что сбылись его самые худшие прогнозы относительно роста «сексуальной  анархии»: будь то количество внебрачных детей, частота разводов, распространенность эротических материалов и порнографии (в том числе, детской), или самое вызывающее – внимание и сочувствие общества к требованиям гомосексуалов узаконить их светские и церковные браки. В предпоследней главе Сорокин, видя, что американская сексуальная революция  сползает в сторону полной вседозволенности, пишет: «Нет никакой общенациональной образовательной кампании, которая показывала бы нашим гражданам мрачные последствия гипертрофированной сексуальной свободы. Не была развернута борьба с промискуитетом, добрачными и внебрачными отношениями, разводами и распадом семей» [4].

Несомненно, что снижение возрастных порогов начала половой жизни, легкость в смене сексуального партнера, введенная в норму в «раскрепощенном» обществе, коррелирует с распространением иных гедонистических пороков. Если еще 10 лет назад СПИД распространялся преимущественно в среде наркоманов, путем использования для инъекций одного шприца, то сейчас растет число инфицированных при незащищенных половых контактах.

Подобная раскрепощенность не могла не сказаться на отношении к семье и браку с позиций обыденного сознания: осуждаемые ранее добрачные связи стали нормой, ранний сексуальный опыт не вызывает отторжения, семейные ценности отодвигаются на второй план по сравнению с карьерными, малодетная семья становится наиболее предпочитаемой.

В рамках научной полемики о состоянии современной семьи выделяются два концептуально противоположных подхода – парадигма «институционального кризиса семьи» и «прогрессистская» теория.

Среди сторонников прогрессистского толка (А. Г. Вишневский, А. Г. Волков, С. И. Голод и др.) происходящие изменения рассматриваются как процессы, связанные с демократической революцией общественных отношений. Свобода социума и личности неизбежно отражается на характере семейных связей, в целом претерпевающих изменения, обеспечивающие раскрепощение и самореализацию индивида. Падение рождаемости, рост разводов и неполных семей считаются неопасными и временными, расцениваются как «неизбежный атрибут современной семейной системы», которая претерпевает прогрессивные модернизационные изменения.

В противовес модернистской позиции сторонники кризисного подхода (А. И. Антонов, В. А. Борисов, В. М. Медков, А. Б. Синельников и др.) считают, что семья находится в глубоком упадке, который необходимо оценивать как ценностно-институциональный кризис. «Кризисники» возводят проблему в разряд глобальных цивилизационных, считают ее, при недостаточных усилиях по разрешению, способной привести к катастрофическим последствиям. Сторонники кризисной парадигмы предельно строги к дефиниции семьи. Защищая традиционную семью и традиционное в семье, они настаивают на неправомерности считать равноценными полноценную семью и ее осколочные формы. «Кризисники» отрицают расширенные трактовки семьи, полагая, что это приводит к нивелированию специфики этого социального и к «забвению» его социальной сущности. Предложение «прогрессистов» понимать под семьей группу людей, «любящих и заботящихся друг от друге», встречает отпор: в таком случае под определение попадут различные осколочные формы семьи, внебрачные сожительства и даже однополые пары, которые принципиально не способны к реализации всего спектра семейных функций и взаимосвязей. Размывание границ недопустимо для встревоженных кризисом, поскольку, на их взгляд, это приводит к разобщению институциональных характеристик семьи, затрудняет диагностику изменений и определение перспектив развития.

Как тенденцию, подчеркивающую «сужение» объекта, отмечают рост в последние десятилетия числа семей, состоящих только из двух человек: неполных, материнских, «пустых гнезд» (супруги, дети которых покинули родительскую семью). В неполной семье, возникающей вследствие развода, детей воспитывает один из супругов (обычно, мать). Материнская (внебрачная) семья отличается от неполной тем, что мать не состояла в браке с отцом своего ребенка. Отечественная статистика свидетельствует о росте «внебрачной» рождаемости: в начале тысячелетия каждый четвертый ребенок в России появился у незамужней женщины.

Несмотря на разногласия в оценке степени тревожности обсуждаемой проблемы, ни один из авторов не может отмахнуться от очевидных общих черт деструкции (или «болезней роста») семейно-брачных отношений:

§  падение уровня рождаемости;

§  рост количества незарегистрированных браков;

§  увеличение количества внебрачных рождений;

§  трансформация нравственных основ семьи;

§  усиление противоречий между личностью и семьей;

§  трансформация экономической функции (снижение экономической роли мужчины в семье);

§  усиление стереотипных проблем, препятствующих прочному браку (отсутствие жилья, достойного заработка, недостаточная социально-психологическая готовность к браку, психологические перегрузки партнеров);

§  снижение эффективности взаимодействия между поколениями в семье.

Горячо спорящие по поводу состояния современной семьи не могут игнорировать тот факт, что в настоящее время наряду с традиционными формами брачно-семейных отношений существует достаточно большое количество так называемых альтернативных, нетипичных форм организации семейной жизни.

Для корректного предположения, что будет представлять собой семья ХХI века, социологам и психологам необходимо спроецировать черты как традиционной, так и современной семьи во времени. Определить, какие из черт базовые и передадутся через десятилетия практически без искажений, какие изменятся или добавятся к перечисленным. На нынешнем этапе необходимо вычленить стабильные тенденции в процессах развития семейно-брачных отношений, а затем попытаться сделать поправку, учитывая инерционность-лабильность социальных и культурных структур.

При этом от эмоциональных и негативных оценок обыденным и отчасти научным сознанием таких факторов, как умножение числа разводов, рост числа внебрачных сексуальных контактов, демографического перекоса смертности над рождаемостью, необходимо перейти к количественным измерениям этих явлений, качественному анализу причин, силы трендов.

Как полагает ряд европейских исследователей, одной из ключевых метаморфоз, разделивших традиционную и современную семьи, начиная с 70-х годов, послужил отход брачующихся от детоцентрической модели, концентрация семейной жизни скорее вокруг брака, чем вокруг детей. Первичными по значимости стали супружеские отношения, родительские оказались на подчиненном месте. Как следствие, наличие детей уже не препятствует разводу, повторному браку. Целые поколения, воспитанные в семьях, где один из родителей неродной, уяснили эту модель как возможную норму.

Развертывание следующих общественных тенденций, безусловно, отразится на институте семьи: общий рост доходов в экономически развитых странах, общее увеличение продолжительности жизни, более длительный период обучения и социализации молодежи, эффективность контроля за деторождением, успехи медицины в осуществлении и продлении периода репродукции, и, конечно – расширение личностной автономии.

Одним из прямых следствий роста благосостояния граждан индустриально развитых и развивающихся стран оказывается уменьшение семейной взаимозависимости, отказ супружеской пары от совместного планирования как минимум ежедневных расходов. Замужние женщины из низших общественных слоев могут себе позволить профессионально не работать, становятся домохозяйками, а в элитах обществ ответственность за домашнюю работу снимается со всех членов семьи. Активная современная женщина может свободно совершенствоваться в своих социальных, профессиональных, личных ролях, что снижает ее социокультурную зависимость от мужа. Супруг так же все меньше обременен рутинным бытом.

Если для более инерционных низших социальных слоев общества стабильность ассоциируется непосредственно с семейными ценностями, то для среднего класса важнее оказывается успешная профессиональная карьера. Фундаментальное первое образование, а затем – многочисленные и многосферные переподготовки, а так же новые связи, возникающие в  процессе учебы, помогают продвинуться по службе. Увеличение периода получения образования непосредственно отражается на семье. Собственно профессиональная деятельность отодвигается порой до начала третьего десятилетия жизни молодого человека. В условиях незавершенности жизненной фазы и нестабильности социального статуса «вечному студенту» нелегко решиться на брак, еще меньше можно быть уверенным в его продолжительности. Затянувшееся обучение видоизменяет интересы и ценности человека. Последствие длительного обучения, сказывающееся на прочности семьи – перманентная проблема совместимости двух непрерывно изменяющихся людей.

Полученное образование становится стимулом и силой саморазвития индивида, буквально выталкивает его к служебному росту – иначе, зачем было учиться? Но карьера жены в любой сфере требует все большего времени и эмоциональной отдачи, что создает психо-эмоциональные трудности для мужа и детей. Какому-то числу супругов удается организовать семейную жизнь наподобие работы, где обязанности распределены так, что не делятся на чисто мужские и чисто женские, и таким образом им удастся избежать конфликтов. Однако интенсификация психических нагрузок, наложенная на усвоенные традиции и полностью неискоренимые ролевые стереотипы, неизбежно будет приводить к стрессовым ситуациям.

Очевидное следствие массового распространения методов контрацепции, медицинских способов как прерывания беременности, так и инкорпорального оплодотворения – предоставление молодым парам возможности планировать семью и самим решать: иметь ли детей и, если иметь, то когда. Из мотивов вступления в брак практически исчезла случайная беременность супруги. Рациональные молодые пары откладывают обзаведение потомством сначала до окончания обучения, потом до первых профессиональных достижений, наконец – до обзаведения жильем и т. д. Растет число и осознанно позднородящих женщин, откладывающих материнство на «после тридцати». Как следствие, в современной семейной генерации родители не только станут старше, но и, вероятно, окажутся более дистанцированы от своих детей.

Итак, достаток, мотивация на карьерный рост, удлинение периода образования, распространение контрацепции и достижения медицины – все это сказывается на интенсивности взаимоотношений родителей и детей. Основная часть забот о детях перекладывается на внесемейных воспитателей. Ребенком все больше времени занимается если не детсадовский воспитатель, то гувернант, подростком – школьный учитель, внеклассный педагог, тренер. Не только пространственное отделение, но и эмоциональное отчуждение от родственной группы формируют у молодых людей представление о себе как самостоятельно отвечающих в решающей мере за выработку собственного экзистенциального мира. Формирующаяся личность усваивает семейные ценности и установку на верность браку в прямой зависимости от того, как исповедуют их его собственная семья и ближайшее социальное окружение.

«Какую, в качестве правдоподобной, можно выдвинуть гипотезу относительно перспектив семьи?» – таким вопросом задался в 80-х годах французский социодемограф Луи Руссель [9]. Он размышлял: есть основания полагать, что будущее любовного чувства, страсти представляется отнюдь не в радужном свете. Сильные чувства, серьезные клятвы, высокая готовность к страданиям вряд ли совместимы со стремлением к независимости, свойственным молодым поколениям. Спору нет, и в третьем тысячелетии не перестанут влюбляться, но, по-видимому, влюбленность у многих будет сопровождаться сдержанностью и опасениями.

Модель гибкой солидарности между мужем и женой идет на смену традиционной доминантности мужчины и подчиненности женщины в семье. Л. Руссель обозначил такую идеальную форму – «семья-клуб» (la famille-club). Смысл новой модели семьи в следующем. Здесь не претендуют на великую любовь – супруги главным образом ищут доброго согласия, баланса страдания и удовольствия, решения принимаются в результате предварительных переговоров. Ребенка так же во многом воспринимают как партнера, за которым признаются определенные права, но и от которого ожидают получить взамен воздаяние. Возникает ассоциация свободных людей, функционирующая на основе своего рода контракта, и достаточно одному из супругов отречься от него, чтобы договор утратил силу. Поэтому в данном случае законный брак и свободный союз почти не различаются. Выбор между этими двумя формами брака связан, скорее, с соображениями удобства, нежели с принципами.

«Для многих людей настоящая брачная жизнь начинается не с формальной регистрации брака, а с того момента, когда появляется ребенок или признаки беременности», – такой критерий современного брака задает английский социолог Р. Флетчер [10]. Флетчер представляет наиболее перспективную модель семьи как «брак между добрыми друзьями» («the marriage of Good Friends»). «Марьяж» раскладывается следующим образом: самоценны не любовь или сексуальное удовольствие, а установка на совместную жизнь и совместное выращивание детей.

Французская «семья-клуб» и английский «брак между добрыми друзьями», несомненно, тождественны и универсальны и обозначают общеевропейский тренд становления «ассоциативной» семьи.

Практически в любой новой форме семейно-брачного поведения можно разглядеть несомненный внутренний консерватизм и преемственность из традиционной семьи, если взвесить это новое по критерию моно-полигамности. Реальность моногамии не ставится под сомнение. К моногамному браку относится прерывающийся брак. Прерывающийся – это брак, при котором супруги живут вместе, но считают допустимым разъезжаться на любой срок: неделю, месяц, полгода. Причины перерывов в отношениях могут быть самые разнообразные: от командировок до того, что людям просто необходимо отдохнуть друг от друга. Такого рода отношения вписываются в тенденцию расширения личностной автономии партнеров.

Менее распространены встречающиеся семьи. Брак между супругами зарегистрирован, но живут они отдельно, каждый у себя. Встречи супругов нерегулярны, в основном для реализации родительского долга, изредка – супружеского. Появившихся детей, как правило, растит их мать. Отец занимается детьми только когда есть время и желание.

Понятие открытого брака шире, чем только брак, дающий партнеру право на автономную личную жизнь и, соответственно – на измену. Основной конфликт современного брака состоит в ограничении сочетания близости и свободного личностного роста. Поэтому главной чертой открытого брака является негласный или озвученный договор о личной жизни. Целью открытого брака является увеличение открытости, самовыражения и аутентичности отношений, увеличение толерантности партнеров друг к другу. Тот накал взаимных переживаний, который привносит в открытый союз влюбившийся и искренне заявляющий об этом партнер, собственно и составляет эмоциональную ценность подобных отношений.

Принципы открытого брака:

§  строить жизнь на основе настоящего и исходя из реалистических желаний;

§  относиться с уважением к личной жизни партнера;

§  открытость общения: свободно, открыто выражать чувства

§  подвижность и гибкость ролевого общения;

§  открытое партнерство: иметь право на свои интересы, свой круг друзей;

§  равноправие: справедливое разделение ответственности и благ;

§  аутентичность: знать себе цену и не позволять принижать свое достоинство;

§  доверие: сочетание «статистического» доверия с «динамическим» доверием.

У современных открытых браков давние исторические предтечи. Вспомним союз Осипа и Лили Бриков и ворвавшегося в него Владимира Маяковского, или историю поздней любви Ивана Бунина.

Эмигрировавший во Францию Бунин в 1927 году в Грасе знакомится с русской поэтессой Галиной Кузнецовой, которая там проводила с мужем отпуск. Бунин был очарован молодой женщиной, она же, в свою очередь, была в восторге от него. Их роман получил широкую огласку. Оскорбленный муж уехал, страдала от ревности Вера Николаевна – супруга писателя. И здесь произошло невероятное – Иван Алексеевич сумел убедить Веру Николаевну, что его отношения с Галиной чисто платонические, и ничего, кроме отношений учителя и ученицы, у них нет. Вера Николаевна, хотя это покажется невероятным, поверила. Поверила потому, что без Бунина своей жизни она не представляла. В результате Галина была приглашена поселиться у Буниных и стать «членом семьи». Почти пятнадцать лет Кузнецова делила общий кров с Буниными, играя роль приемной дочери и переживая с ними все радости, беды и лишения. Разрешение любовного треугольника оказалось драматичным. В 1942 году Кузнецова покинула Бунина, увлекшись оперной певицей Марго Степун. Иван Алексеевич был потрясен, его угнетала не только измена любимой женщины, но и то, с кем она изменила!

Открытый брак вопреки традиционным представлениям фактически узаконивает право на измену. Но не все так просто. Прежде всего, не поставлена точка в фундаментальной дискуссии о полигамной или моногамной сущности человеческой природы. Брачно-семейные отношения часто сотрясаются вскрывшимися изменами супругов. И открытый брак возник как отрицание установок предыдущих поколений, которые, сталкиваясь с изменой, начинали ревновать, шпионить, скандалить. Сторонники открытого брака считают, что если брак существует только на долге, то он по сути себя исчерпал.

Возникновение открытого брака связывают с движением за обогащение брачно-семейных отношений, которое реализуется через постоянное обновление человека в брачно-семейных отношениях и возможность личностного роста партнеров, обновление семьи в целом. Преодоление невротических срывов в открытом браке должно осуществляться через открытое общение, противопоставленное иерархии подчинения и карательному общению.

Но на деле это оказывается значительным упрощением существующих проблем, а не их решением. Дело в том, что можно и не углубляться в спор о полигамности-моногамности, если поставить акцент на самой эгоцентрической природе человека. Особенно наглядно эгоцентризм личности проявляется в тех же самых открытых браках. Любой сверхсвободный договор утрачивает свою силу, если один из партнеров, любящий другого, ясно осознает, что в личной жизни другого ему просто не остается никакого места. Еще сложнее, когда на это место начинает претендовать кто-то третий, а человек не хочет отдавать другим то, что принадлежит ему.

Внебрачный секс и интимная дружба не предполагают семьи как таковой, в обоих случаях речь идет о наличии внебрачных связей интимного характера. Однако внебрачная связь предполагает некоторое участие партнера в совместном ведении хозяйства, возможно появление внебрачных детей. Такую связь женатого мужчины с незамужней женщиной, имеющей от него детей, называют конкубинатом.

Как правило, женщина решается на рождение ребенка вне брака, надеясь, что отношения мужчины в первичной паре будут прерваны, а из их связи оформится новый брак. Естественно, подобные внебрачные отношения случаются, когда удовлетворенность браком в первичной паре предельно низкая. Внебрачные связи не являются продолжительными: они либо действительно перерастают в новый брак, либо становятся обузой, утомляют –  человеку становится обременительно вести двойную игру.

Интимная дружба редко угрожает стабильности первичного брака и может длиться долго – до 10 лет. Вместе с тем, при ее наличии, сохраняется очень высокий уровень близости и доверия в первичной паре.

Какие-то из перечисленных альтернативных моделей брачно-семейных отношений уже исчерпывают свой преобразовательный порыв, потенциал других только начинает осознаваться и оцениваться обществом. Некоторые из обрисованных альтернатив «экстремальны» и ограничиваются социальными меньшинствами и молодыми людьми, другие – распространяются все шире. Но в причинах появления этого многообразия форм лежит глубокая структурная метаморфоза самой сути семьи. Сама тенденция возникновения новых семейных типов указывает на ослабление родительских и родственных отношений, на «разделение» самосохранительного, брачного, сексуального и репродуктивного поведения. Для тех людей, кто продолжает жить в традиции, сильнейшим аргументом в пользу стереотипного варианта остаются интересы детей. Но с облегчением экономических возможностей самостоятельно поднять потомство брачно-семейные отношения представляются менее прочными, менее безальтернативными и менее само собой разумеющимися, чем прежде. Толерантность в отношении меньшинства, которое не живет в браке и семье, значительно возрастает. Вместе с нею у большинства повышаются требования к качеству собственной супружеской и семейной жизни.

Библиографический список

1.    Антонов А. И., Сорокин С. А. Судьба семьи в России XXІ века. – М., 2000.

2.    Антонов А. И., Медков В. М. Социология семьи. – М.,1996.

3.    Борисов В. А. Демография и социальная психология. – М., 1970.

4.    Возвращение Питирима Сорокина. Материалы Международного научного симпозиума, посвященного 110-летию со дня рождения Питирима Александровича  Сорокина / под ред. Ю. В. Яковца. – М: Московский общественный научный фонд; МФК, 2000.

5.    Голод С. И. Семья и брак: истрико-социологический анализ. – Спб., 1998.

6.    Демографическая модернизация России, 1900–2000 / под ред. А. Г. Вишневского. – М., 2006.

7.    Зидер Р. Социальная история семьи в Западной и Центральной Европе (конец ХVII–ХХ вв.). – М.,1997.

8.    Синельников А. Б. Трансформация семьи и развитие общества. – М., 2007.

9.    Черняк Е. М. Социология семьи. – М., 2006.

10. Roussel L. La Famille incertaine. – Paris: Editions Odile Jacob, 1989

Fletcher A. The Shaking of the Foundations. Family and Society. – London. – New York: Routledge, 1988.