Каталог статей из сборников научных конференций и научных журналов- Исследование гендерных стереотипов в современном обществе

М. А. Бутаева 

Дагестанский государственный университет, 

г. Махачкала, Россия

Гендерные стереотипы проявляются в языке как суждения, в заостренно упрощающей и обобщающей форме, с эмоциональной окраской приписывающее определенному классу лиц некоторые свойства или, наоборот, отказывающее им в этих свойствах. Гендерные стереотипы рассматриваются как особые формы обработки информации, облегчающие ориентацию человека в мире. Признаки, содержащиеся в стереотипах, используются говорящими для оценки отнесенности предметов к тому или иному классу и приписывания им определенных характеристик. Гедерные стереотипы выполняют обобщающую функцию, состоящую в упорядочивании информации: аффективную функцию противопоставления «своего» и «чужого»; социальную функцию (разграничение «внутригруппового» и «внегруппового», что ведет к социальной категоризации и образованию структур, на которые люди ориентируются в обыденной жизни.   Гендерные стереотипы являются частным случаем стереотипа и обнаруживают все его свойства. Гендерные стереотипы представляют собой культурно и социально обусловленные мнения о качествах, атрибутах и нормах поведения представителей обоих полов и их отражение в языке. Гендерная стереотипизация фиксируется в языке, тесно связана с выражением оценки и влияет на формирование ожиданий от представителей того или другого пола определенного типа поведения.

Гендерные стереотипы очень упрощают реальную ситуацию, однако в коллективном общественном сознании они закреплены прочно и меняются медленно. В той или иной степени стереотипы-предрассудки воздействуют на каждого человека. Согласно укоренившимся представлениям женщинам в обществе приписывается меньшая ценность, чем мужчинам. Представления о мужественности и женственности и присущих им свойствах имеют место в каждой культуре, им отводится существенное пространство в обрядах, фольклоре, мифологическом сознании, «наивной картине мира». Вместе с тем стереотипизация и ценностная шкала гендера не одинаковы в разных культурах. Так же различаются социальные роли мужчин и женщин. Они, как правило, регламентированы; такая регламентация стереотипизируется, а затем функционирует в коллективном сознании по схеме «правильное/неправильное». Одним и тем же действиям человека в зависимости от его пола придается различное содержание в разных культурах; одно и то же содержание находит различное выражение в поступках. Стереотип выполняет роль программы поведения. «Социокультурная обусловленность пола, его ритуализация и институционализация делают правомерным изучение гендерных стереотипов и их отражения в языке» [9]. Каждому из полов в данной культуре приписывается ряд обязательных норм и оценок, регламентирующих гендерное поведение. Эта регламентация отражается в языке в виде устойчивых сочетаний, например: «Все бабы дуры»; «Волос долгий, ум короткий»; «Женщина – это прежде всего мать»; «Муж – глава семьи» [2. С. 7–21]. Язык, таким образом,  является одним из важнейших источников знания о гендерной стереотипизации и ее изменении во времени, т. к. гендерные стереотипы могут быть «исчислены» на основании анализа структур языка.

В языке фиксируется весь инвентарь гендерных стереотипов, однако частота употребления их в речи неодинакова. Анализ коммуникации делает возможным определение наиболее частотных стереотипов. Многообразие гендерных стереотипов позволяет манипулировать ими. Особенно это касается систем коммуникации, направленных на коллективного адресата, в первую очередь – средств массовой информации.

Анализ текстов, обращенных к коллективному адресату, и текстов различных ситуаций общения позволяет выяснить, какие гендерные стереотипы встречаются наиболее часто на данном историческом отрезке и как меняется их динамика в диахронии.

Гендерные стереотипы, cформировавшиеся в культуре обобщенные представления (убеждения) о том, как действительно ведут себя мужчины и женщины, отличается от термина «гендерная роль» [4], означающего набор ожидаемых образцов поведения (норм) для мужчин и женщин. Появление гендерных стереотипов обусловлено тем, что «модель гендерных отношений исторически выстраивалась таким образом, что половые различия располагались над индивидуальными, качественными различиями личности мужчины и женщины» [3]. Уже у Платона можно встретить убеждение в отличии всех женщин от мужчин: «… по своей природе как женщина, так и мужчина могут принимать участие во всех делах, однако женщина во всем немощнее мужчины» [5. C. 65]. В философских, психологических, культурологических текстах прослеживаются гендерные стереотипы. Так, Аристотель в работе «О рождении животных» утверждал: «Женское и мужское начала принципиально различны по своему предназначению: если первое отождествляется с телесным, с материей, то второе – с духовным, с формой». Подобный взгляд встречается у Н. А. Бердяева, В. Ф. Эрна, В. И. Иванова.

Мужское начало у многих авторов трактуется как зачинающее, женское – восприемлющее; первое – инициативно, второе – рецептивно, первое – деятельное, второе – страдательное, первое – динамическое, второе – статическое.  Можно выделить бинарные оппозиции, стереотипно приписываемые мужчине-женщине: логичность – интуитивность, абстрактность – конкретность. Прежде всего мужественность соотносится с логичностью, а женственность – с интуитивностью,  как мы замечаем у Булгакова; Флоренского; Розанова; Логинова; Хрипковой; Колесова и др. «Мужское мышление отличается склонностью к обобщениям, абстрактностью… мужчина более рационален» [10. С. 24–26]. «Мужское и женское самосознание имеет каждое свои отличительные черты: мужчина логичен, полон инициативы; женщина инстинктивна, склонна к самоотданию, мудра нелогической и неличной мудростью простоты и чистоты» [6. С. 264–265]. В то же время женщин интересуют конкретные вещи, они конкретны в своей мыслительной деятельности. «Простор женскому интеллекту обычно открывают прикладные и близкие к практике науки» [10]. Такой же взгляд на женскую конкретность можно проследить у В. В. Розанова, С. Н. Булгакова, Н. А. Бердяева. Об оппозиции разума, сознательности, логичности мужчины – и сердца, инстинкта, интуиции женщины писали В. Соловьев, В. Ф. Эрн. Инструментальность – экспрессивность, сознательность – бессознательность. Бытует стереотипное мнение, что женская чувственность, эмпатичность, эмоциональная экспрессивность отличают ее от мужчины с его инструментальной размеренностью, ориентированной на цель и компетентность. Благодаря этим качествам считается, что все женщины более гибки, отзывчивы. Мужчины же более тверды и властны (Флоренский). К этому можно присоединить мнение С. Н. Булгакова о том, что женщина связана с «глубинами бытия» О женской впечатлительности и  восприимчивости писали В. Ф. Эрн, П. А. Флоренский и др.

Женскими считались также преданность, жертвенность, терпение, покорность. Мужчину рассматривали как имеющего противоположные качества и потому мужское и женское начала осмысливались в категориях власть – подчинение. «Мужчине приписывается право распоряжаться женщиной, «быть покровителем и вождем», право женщины – «в дар за любовь свою получить мужественного и сильного покровителя» [12].  С. Н. Булгаков, рассматривая власть, выделяет в ней два начала: «Власть двойственна по природе, она знает активное и пассивное начало, слагается из властвования и подчинения... Власть представляет собой обособившееся, утвердившееся в оторванности своей мужское начало, которому присуща стихия насилия: она умеет только покорять и повелевать, но не любить и сострадать. А соответственно и повиновение влавствуемых, пассивное начало власти принимает черты столь же отвлеченной женскости, угнетаемой и порабощаемой» [5]. Проблему господства – подчинения рассматривают также психоаналитики, говоря о садомазохизме. Известно, что Фрейд воспринимал мазохизм как выражение женской сущности.

Кроме того, философский взгляд на гендерную дифференциацию формы и материи выражается в противопоставлении порядка и хаоса. Так, Н. А. Бердяев, говоря о мужском и женском началах, отмечает: «Поскольку мужское начало есть начало оформления, внесения смысла, Логоса, строя, лада, поскольку мужественный дух оформляет, дисциплинирует, организует, постольку оно есть начало порядка». Беспорядок и хаос рассматриваются как проявления женского начала: «Дух женственно-пассивный погружает в бесформенный, недисциплинированный, неорганизованный хаос» [3]. К этому можно присоединить подобные взгляды В. Ф. Эрна, А. Белого, Вс. Иванова, Н. А. Бердяева, П. А. Флоренского. Вместе с тем, современные исследователи женской и мужской психологии не считают, что мужское начало – проявление порядка, а женское – хаоса; каждый пол отличается своим своеобразным типом деятельности. Так, Р. Горски сообщает, что мужчины склонны сначала зафиксировать любую проблему, а лишь затем рассматривать ее, женщины же анализируют взаимоотношения по ходу дела. И если мужчинам свойственно фокусироваться на одной проблеме, то женщины фокусируются на цели, но держат в уме и широкую картину поля действия. У. Штейнберг считает, что в современной культуре очень часто женщин, которые могут думать и наслаждаться мыслительным процессом, обвиняют в мужеподобности. А так как эмоциональные проявления и экспрессивность ассоциируются с женской социально-половой ролью, то в силу устоявшихся традиций они не считаются мужскими. И пока мужчины, переживающие тонкие и глубокие эмоции, будут считаться в обществе женоподобными, они не смогут полностью реализовать свой мощный потенциал с учетом ограничений, накладываемых на эти «женские» проявления культурой [15. С. 134]. Следует помнить, что как женщина способна развивать свое мышление так, чтобы оно стало эквивалентно мужскому, так и мужчина, в свою очередь, может дифференцировать свои потребности и чувства не хуже женщины. Кроме того, следует помнить о разных типах мужчин и женщин, содержащих в различных вариациях феминные и маскулинные проявления. Только изменение культурных стереотипов поможет полной реализации личности, сочетающей в себе как мужские, так и женские качества. Важный гендерный стереотип состоит в том, что женщинам свойственно следить в первую очередь не за объектами и решением каких-то задач, а за благополучием людей, составляющих их круг общения. Так, Н. Ходоров, К. Гиллиган утверждают, что женщины на первое место ставят отношения между людьми, в то время как мужчины во всех обществах более независимы, доминантны, властны, авторитарны и решительны. Женщины же более осторожны, склонны к подчинению, отзывчивы и демократичны считают Розанов, Булгаков, Флоренский.

Также стереотипно считается, что мужчин и женщин отличают проявления силы их личности. По мнению Флоренского, «женская деятельность в значительной мере, в более значительной, чем мужская, есть деятельность не самой женщины, а других сил в женщине» [14].  К этому можно присоединить мнение В. В. Розанова: «Я мужчины – в гору величиной, Я женское... да оно просто прислонено к мужскому Я» [13. С. 11]. П. Флоренский сравнивает мужское начало с вертикалью, а женское – с горизонталью. Кроме того, подобный взгляд Н. Бердяева на пол прослеживается в его произведении «О назначении человека» где он утверждает, что «женщина, в которой совсем бы отсутствовал мужской принцип, не была бы личностью. Мужской принцип есть по преимуществу антропологический и личный. Женский же принцип есть по преимуществу космический и коллективный» [3. С. 67].

 В представлении Аристотеля сила, активность, движение, жизнь исходят из мужского начала, женщина же дает только пассивную материю. Гиппократ поддерживает эту доктрину и выделяет слабое (женское) и сильное (мужское) семя. Теория Аристотеля просуществовала на протяжении всех Средних веков, вплоть до современной эпохи. Гегель также считает, что два пола должны быть различными: один – активным, другой – пассивным. Пассивность достается женщине. «Вследствие дифференциации мужчина являет собой принцип активный, а женщина – принцип пассивный, ибо она остается в своем неразвернутом единстве» [7]. Современные исследователи противопоставляют активность, склонность к риску, деспотичность, импульсивность мужчин и покорность, пассивность, зависимость, слабость женщин. Также в культуре бытует стереотипное убеждение, что женщин отличает консервативность, верность всему состоявшемуся, мужчин же – радикализм, непостоянство. Зиммель отмечает привязанность женщин ко «всему бывшему, состоявшемуся», рассматривает эту проблему в свете бинарных оппозиций: «верность» – «неверность» [8. С. 240].

Итак, философы, антропологи, психологи обосновывают различие полов, различие мужчины и женщины. Но можем ли мы сказать, что не встречаем логичных женщин и чувственных мужчин; активных, властных, доминантных, агрессивных женщин и пассивных, подчиняющихся мужчин? Социологическое значение понятий мужской – женский получает свое содержание благодаря наблюдению над действительно существующими мужскими и женскими индивидами. Эти наблюдения показывают, что ни в биологическом, ни в психологическом смысле не встречается чистой мужественности или женственности. У каждой личности наблюдается «смесь» биолого-психологических признаков своего и противоположного пола. Современная психология выделяет по четыре полоролевых типа, свойственных мужчинам и женщинам: мужественный, женственный, андрогинный и недифференцированный. Но в то же время, следует понимать, что «двуполое человеческое существо наделено определенным полом, и оно не может соединять в себе противоположные сущности, пока не обретет свою собственную» [1. С. 271]. Эта сущность должна стать тождественной самой себе и принимающей себя во всех аспектах свойств, мужских и женских.

Список использованной литературы

1.    Бадентэр, Э. Мужская сущность / Э. Бадентэр. – М., 1995.

2.    Байбурин, А. К. Некоторые вопросы этнографического изучения поведения / А. К. Байбурин // Этнические стереотипы поведения. – Л., 1985.

3.    Бердяев, Н. А. О назначении человека: Опыт парадоксальной этики / Н. А. Бердяев // О назначении человека. – М., 1993.

4.    Бердяев, Н. А. Философия свободного духа / Н. А. Бердяев. – М., 1994.

5.    Булгаков, С. Н. Тихие думы / С. Н. Булгаков. – М., 1996.

6.    Булгаков, С. Н. Свет невечерний / С. Н. Булгаков. – М., 1994.

7.    Гегель, Ф. В.

8.    Зиммель, Г. Женская культура / Г. Зиммель // Избранное. – Т. 2. Созерцание жизни. – М., 1996.

9.    Кирилина, А. В. Гендер: лингвистические аспекты / А. В. Кирилина. – М.: Институт социологии РАН, 1999. – 189 с.

10. Логинов, А. А. Женщина и мужчина / А. А. Логинов. – Красноярск, 1989.

11. Платон. Республика / Платон. – М. 1982.

12. Розанов, В. В. Религия и культура / В. В. Розанов  // Собр. соч. – Т. 1. – М., 1995.

13. Рябов, О. Женщина и женственность в философии Серебряного века / О. Рябов. – Иваново, 1997.

14. Флоренский, П. А. Имена / П. А. Флоренский // Тайна имени. – Т. 1. – Харьков, 1995.

Штейнберг, Уоррен. Конфликты, связанные с мужской идентичностью / У. Штейнберг // Круг внимания. – М., 1998.