Каталог статей из сборников научных конференций и научных журналов- В. О. Федоровская К вопросу о роли критика в литературном процессе

В. О. Федоровская   Кандидат филологических наук, доцент

ГБОУ ВПО Первый Московский государственный

медицинский университет им. И. М. Сеченова Минздрава России,

г. Москва, Россия

Интралингвистические параметры типа текста «литературно-художественная рецензия» (макроструктура текста, техники аргументации, средства вербализации оценки и т. п.) во многом определяются коммуникативными намерениями критика/ рецензента, выступающего в качестве активного участника процесса коммуникации в рамках литературно-критического дискурса. Установка критика, или его подход к оценке конкретного литературного произведения, зависит от того, какую роль рецензент отводит себе в литературном процессе.

Представления о роли критика в Германии претерпели с течением времени значительные изменения. На смену радикальному по своей сути представлению о критике как судье, появившемуся одновременно с рождением института литературной критики в XVIII веке, пришли понятия воспитателя, учителя, врача и, наконец, посредника [1]. С исследовательской точки зрения важно изучение мнений о роли критика, которых придерживаются известные рецензенты, поскольку их подходы могут оказать влияние на практику литературной критики в целом.

Предметом данной статьи является изучение точки зрения на роль (роли) рецензента ведущего немецкого критика второй половины ХХ – начала ХХI века Марселя Райх-Раницкого (1920–2013 гг.). В качестве корпуса исследования выступают публикации М. Райх-Раницкого – критические отзывы, эссе «О литературной критике» („Über Literaturkritik“), беседа с П. фон Маттом под названием «Двойное дно» („Der doppelte Boden“), а также сборник «Адвокаты литературы» („Die Anwälte der Literatur“), включающий статьи о двадцати трех знаменитых немецких критиках XVIII–XX вв. Выводы о представлениях Райх-Раницкого относительно роли критика в литературном процессе делаются на основе его высказываний, содержащихся в перечисленных источниках.

Наиболее известным ранним источником, отражающим мнение Райх-Раницкого в вопросе о роли критика, является его выступление в эфире программы «Самокритика критиков» Западногерманского радио (1963), опубликованное позже в форме критической статьи «Самокритика критика «Жестяного барабана» [8]. Данная статья имеет программный для Райх-Раницого характер, поскольку содержит заявление критика о приверженности идеям ангажированной литературы, а также о требованиях, предъявляемых им к рецензенту. Роли критиков Райх-Раницкий определяет, прибегая в соответствии с традициями критики эпохи Просвещения к юридической терминологии: «<…> две души живут в груди критика, в двух ролях он выступает одновременно: в роли адвоката и прокурора» (перевод мой. – Ф.В.) [8, c. 23]. Роль адвоката предполагает защиту интересов автора, который является для критика «доверителем», «клиентом» и «подзащитным». Выступая в роли обвинителя, критик подвергает произведение скрупулезному анализу с целью выявления недостатков: «Я должен с недоверием прочитывать каждую страницу нового произведения, я должен упорно сомневаться в нем. Я должен найти все слабое, спорное и плохое в предмете обсуждения. Я должен вывести автора на чистую воду, разоблачить его <…> Мой подопечный – это и моя жертва» (перевод мой. – Ф.В.) [8, c. 23]. Рецензия, таким образом, становится суммой позиций адвоката и прокурора. В качестве судей, имеющих право на вынесение окончательного вердикта о ценности литературного произведения, в этом контексте выступают историки литературы, проводящие свои исследования по прошествии определенного времени, что увеличивает степень объективности выводов [8, c. 23].

Таким образом, Райх-Раницкий дистанцируется от роли судьи, которую рецензентам нередко приписывали в XVIII веке, и разделяет мнение ведущего литературного критика эпохи Просвещения Г. Э. Лессинга, отводившего критику роль адвоката. В понимании Лессинга высшей инстанцией, выносящей «приговор» литературным произведениям, является публика. Задача же критика заключается в том, чтобы в конкурентной борьбе с коллегами и другими субъектами литературной среды способствовать формированию мнения читательской аудитории и поиску истины (ср.: [2, с. 108]).

Деятельность критика не ограничивается функциями адвоката и прокурора. Одна из важнейших его задач – селективная, заключающаяся в разграничении хорошей и плохой литературы. Именно потребность публики в ориентирах в условиях бурно развивающегося книжного рынка стала одним из факторов, обусловивших формирование института критики в эпоху Просвещения. Дифференцируя хорошую и плохую литературу, критик, по мнению Райх-Раницкого, уподобляется мусорщику. В этой связи Райх-Раницкий приводит высказывание Ф. Шлегеля: «Чтобы найти место для всходов лучшего, необходимо избавиться от любых заблуждений и химер» (перевод мой. – Ф.В.) (цит. по: [9, с. 35]).

Райх-Раницкий разделяет мнение Г. Гейне, полагавшего, что критики нередко выполняют функции лакеев или привратников, ограничивающих доступ в помещение определенным категориям лиц: «Действительно, мы, критики – слуги литературы, мы подобно привратникам должны немного позаботиться о порядке и прежде всего прямо на пороге остановить шарлатанов и бездарностей, чтобы в зале было больше места для хороших танцоров. Сами мы в балу участия не принимаем, разве что в качестве наблюдателей, стоящих где-то в стороне или у самой двери» (перевод мой. – Ф.В.) [6, с. 112].

Не менее важна роль поклонника, или почитателя литературы, предполагающая стремление защитить свою «возлюбленную», оградить ее от текстов, способных навредить, разрушить ее красоту. Хороший критик должен любить литературу: «<…> Критика без любви и без воодушевления вредна, более того, она несет противоречие внутри себя» (перевод мой. – Ф.В.) [7, с. 324].

Следуя традициям Просвещения, Райх-Раницкйи видит в рецензенте учителя и воспитателя. Педагогические усилия, с его точки зрения, должны быть направлены на читательскую аудиторию, поскольку писатели, как правило, воспитанию не поддаются: «Воспитать писателей невозможно. А если возможно, то это не имеет смысла. То, чего хотел и хочу я, очень просто. Мне хотелось бы, чтобы публика открыла для себя прозу Бернхарда, чтобы эти книги доставляли людям такое же удовольствие, как и мне» (перевод мой. – Ф.В.) [4, с. 56]. Таким образом, критик-педагог помогает публике найти хорошие книги, получить удовольствие от их прочтения, т.е. реализовать гедонистическую функцию литературы. Он выступает посредником между читателями и литературой.

Будучи педагогом, лакеем или поклонником, критик выступает и в роли слуги – слуги хорошей литературы, нуждающейся в читателе, и в то же время слуги читателя, заинтересованного в хорошей литературе: «Ибо, как бы не воспринимали критику, безусловно, можно предположить, что ее самой неотложной и самой благородной задачей является служение литературе» (перевод мой. – Ф. В.) [3, с. 143].

Служение литературе, однако, не предполагает служения отдельным авторам. Райх-Раницкий не поддерживает высказанную Гёте идею «продуктивной критики», призванной, в отличие от критики «разрушительной», или деструктивной, помогать автору. Критикам, по мнению Гёте, следует высказывать свои суждения «в большей степени ради авторов, чем ради публики» (цит. по: [9, с. 38]). Подобная позиция, с точки зрения Райх-Раницкого, изначально исключает неприятие произведения. Ему гораздо ближе подход, согласно которому критик в своих работах ориентируется на публику, а не на авторов. Важно «помогать прежде всего читателю» [курсив – М. Райх-Раницкий], в свете чего «вопрос, может ли и автор извлечь пользу из критики, приобретает совершенно второстепенное значение» (перевод мой. – Ф. В.) [9, с. 39].

Тем не менее, Райх-Раницкий не игнорировал авторов, а наоборот, рассматривал их в качестве своих адресатов. Некоторые тексты его рецензий даже имеют форму открытого письма, как, например, письмо Г. Грассу, посвящённое роману «Долгий разговор» [10]. С Г. Грассом и М. Вальзером Райх-Раницкий в течение долгих лет вел напряженный диалог о критериях и статусе литературной критики.

В контексте творчества М. Вальзера Райх-Раницкий сравнивает роль критика с ролью врача. В хвалебной речи в адрес писателя, произнесенной в 1981 году, он проводит параллель между критиками и врачами, собравшимися у постели пациента, чтобы оценить его состояние (цит. по: [2, с. 114]). Медицинскую тематику применительно к деятельности критика Райх-Раницкий развивал и в серии передач о писателях ХХ века, имевшую соответствующее название – «Сплошные трудные пациенты» („Lauter schwierige Patienten“) и выходившую в эфир канала SWR в 2001 году.

Т. Анц подчеркивает, что использование Райх-Раницким медицинской терминологии не в полной мере соответствует сущности профессии критика и критической практике самого Райх-Раницкого. «По крайней мере, с самочувствием собственных «трудных пациентов» он считался редко» (перевод мой. – Ф. В.) [2, с. 115]. Негативные же отзывы о собственой деятельности он старался воспринимать не как что-то личное, а как симптом – «симптом общего враждебного отношения к критике, имеющего истоки в традициях додемократического и антидемократического мышления» (перевод мой. – Ф. В.) [2, с. 115]. Реплики в защиту самого себя у Райх-Раницкого облекались в форму защиты литературной критики в целом от ее врагов и недоброжелателей. Следующие слова, написанные Райх-Раницким о Лессинге, вполне могут быть отнесены к нему самому: «<…> он всю жизнь отстаивал позиции литературной критики как института, он защищал ее, он неустанно требовал ее признания» (перевод мой. – Ф. В.) [5, с. 31].

Проведенный анализ публикаций М. Райх-Раницкого позволяет сделать следующие выводы:

1. Райх-Раницкий рассматривает собственную профессиональную деятельность в контексте общего развития литературной критики и формирует свои представления о роли критика в литературном процессе в опоре на опыт ведущих немецких критиков прошлого.

2. Типичные, по мнению Райх-Раницкого, роли литературного критика – роли адвоката, прокурора, мусорщика, лакея, поклонника, учителя, воспитателя, слуги, врача – свидетельствуют о полифункциональности деятельности рецензента.

3. Выявление взаимосвязи между представлениями критика о собственной роли в литературном процессе и средствами языковой репрезентации этих представлений в текстах рецензий представляет интерес с точки зрения исследования специфики литературно-критического дискурса.

Библиографический список

1. Altmann P. Der Buchkritiker in deutschen Medien. Selbstverständnis und Selektionskriterien bei Buchbesprechungen. Inaugural-Dissertation zur Erlangung des Doktorgrades der Philosophie an der Ludwig-Maximilian- Universität zu München. – München, 1983. – 257 S.
2. Anz Th. Marcel Reich-Ranicki. – München: Deutscher Taschenbuch Verlag, 2004. – 188 S.
3. Reich-Ranicki M. Alfred Kerr. Der kämpfende Ästhet // Die Anwälte der Literatur. – München: dtv, 1996. – S. 130–143.
4. Reich-Ranicki M. Der doppelte Boden. Gespräch mit Peter von Matt. – Zürich: Ammann Verlag, 1992. – 236 S.
5. Reich-Ranicki M. Gotthold Ephraim Lessing. Der Vater der deutschen Kritik // Die Anwälte der Literatur. – München: dtv, 1996. – S. 11–31.
6. Reich-Ranicki M. Heinrich Heine. Der Artist als Kritiker // Die Anwälte der Literatur. – München: dtv, 1996. – S. 100– 119.
7. Reich-Ranicki M. Joachim Kaiser. Der menschenfreundliche Kritiker // Die Anwälte der Literatur. – München: dtv, 1996. – S. 319–328.
8. Reich-Ranicki M. Selbstkritik des „Blechtrommel“-Kritikers // Unser Grass. – München: Deutscher Taschenbuch Verlag, 2005. – S. 19–26.
9. Reich-Ranicki M. Über Literaturkritik. – 2. Aufl. – Stuttgart; München: Deutsche Verlags-Anstalt, 2002. – 80 S.
10. Reich-Ranicki M. …und es muß gesagt werden. Über ein weites Feld // Unser Grass. – München: Deutscher Taschenbuch Verlag, 2005. – S. 151–166.