Каталог статей из сборников научных конференций и научных журналов- Л. И. Борсук Белорусское народное музыкальное творчество: на пересечении социального и эстетического

Л. И. Борсук, кандидат философских наук, доцент,

Брестский государственный университет им. А. С. Пушкина,

г. Брест, Беларусь

Народное музыкальное творчество (как практика народных мастеров) отразила развитие народной художественной мысли, народного мировоззрения и мировосприятия в зависимости от изменчивости окружающей действительности. В Беларуси музыкальный фольклор был тестно связан с жизнью человека настолько, что желание творчества было  неотъемлемой частью жизни.

В целом этническая художественная культура Беларуси отразила как основную парадигму мироощущения: выявление эстетического через чувственное переживание гармонии мироустройства. Имитация природного порядка в народном творчестве соответствовала этому главному для славянской  культуры философско-эстетическому принципу. Разнообразные формы народного творчества показывают, что их образный строй был рожден анимистическим мировоззрением, одухотворенной картиной природы, её ландшафтами, песней, «што вясну гукае», наигрышем гуслярным – действительно художественным ощущением мира. В народном творчестве: календарно-обрадавых песнях, играх, хороводах, магических ритуалах аккомулировался могучий социокультурный опыт этноса, его бытийная философия. Справедливо утверждение Гумилева, что этническая художественная культура находится на пересечении природного и социального факторов, так как «феномен этноса находится на грани двух форм движения» [1, с. 278]. Связь с жизнью, с историей имела разныя ступени исторической конкретности: от обобщающего показа событий до исследования конкретных моментов, индивидуальных особенностей.

Что значит творчество для человека? В XIX в. Г. Ф. Гегель видел истоки творчества в неистребимом желании человека в духовном удвоении себя и окружающего мира. Новое содержание жизни, высказанное опосредованно, в образной форме, представлялось человеку более богатым и ценным, так как давало возможность использовать язык символов, намеков, аллегорий. С их помощью возникала, как нерастраченная внутренняя энергия человека, новая художественная реальность, иногда недосягаемая, но необходимая для продолжения жизни. Важно было и другое. Возможность сделать внутреннее – внешним, бесконечное – конкретным возводила творчество в ранг необходимого качества жизни, как возможность дополнения, завершения и оформления бесконечной сущности бытия.

В начале XX в. белорусский философ Игнат Кончевский (Абдзіраловіч, 1896–1923), в контексте своих социологических исседований тесно соединил жизнь и творчество. Он считал, что “сапраўднай падставай жыцця можа быць толькі творчасць. Творчасць на кожным кроку: у штодзеннай працы, у сямейных адносінах, у грамадзянскім руху”. Только тогда, убеждает он, человек может стать истинным творцом, когда он выйдет за рамки давлеющей формы. Он справедливо отмечает также, что в искусстве, когда “літаратура пераходзіць у музыку, малярства ў скульптуру, і ў музыцы гук пачынае жыць самастойным жыццем, усталёўваецца гармонія паміж зместам і формай” , заложен глубокий смысл и “мастацтва нам дае прыклад таго творчага жыцця, якое павінны тварыць і людзі” [2, с. 26].

Поиск смысла человеческого существования на грани природного и социального означал саму жизнь, её продолжение в единстве жизни, веры и творчества. В этом смысле календарно-обрядовый комплекс белорусов нацелен, с одной стороны, на обеспечение мирового порядка преимущественно в прагматических формах обрядово-магических практик, с другой стороны – являлся социальным осмыслением ценности (красоты) жизни в виде идеально-праздничной модели мира, где карнавал, игра, смех и плач через песню, танец, хоровод в амбивалентной непрерывности являются наиболее важными. Это характерно для колядных праздников, которые являются полем как для проявления магически ориентированной сферы человеческого сознания, так и для карнавально-смеховой ее реализации. Однако в купальском комплексе песенное и карнавальное проходят как бы параллельно. Главное место в этом обряде занимает магия катарсического (очищение через огонь и воду) и апотрафического (обходы и действия против злых сил). По языческим верованиям, в купальский период растения могут иметь как живительную, так и разрушительную силу. Симеон Полоцкий в «Словах» то, что празднуют его земляки, называл «безумием» и «суеверием».

Чтобы узнать об уровне морали в государстве прислушайся к его музыке – так определил социальную природу музыки мудрейший китайский философ Конфуций. Тем самым он связал воедино социальную и этическую основы музыки. Вслушиваясь в беларусскую народную музыку, отмечаем её мягкую грусть и сердечность. Эти оттенки проявляются в большинстве жанров белорусского песнетворчества, а в эмоциональном плане обращение к лирическим мотивам, иногда с элементами глубокой тоски (“вясну пяюць як плачуць”), соответствуют ярко выраженному чувственному восприятию окружающей деяствительности. В инструментальной музыке в традиционных, а в большей степени нетрадиционных наигрышах разного функционально-жанрового и стилевого характера обращает внимание ориентированность на праздничные стороны жизни, на раскрытие светлых, ярких и радостных чувств. Оба этих направления в фольклорной эстетике наполнены большим смыслом и содержательностью. 

Восприятие чувственной выразительности было доминирующим для древних славян. Эстетическое начало проявилось раньше собственно сакрального и преобладало на протяжении всего дохристианского периода. Из эстетического мироощущения рождался миф, но со временем терял свое сакральное и мировоззренческое значение и становился художественным образом, общим символом, «культурным» архетипом. Позже в поисках духовности, в желании осмыслить Бога и свое место в окружающем мире, понять природу красоты и добра возникала (на вершине души и земли) песня крестьянина и песня гусляра, песня-обряд и песня-молитва. Их «генные» образно-сюжетные, образно-эмоциональные и музыкально-тематические элементы составили комплекс «этнических свойств» современного белорусского композиторского творчества, стали основой этно-дифференцированных его характеристик на смысловом, эмоциональном и художественном уровнях – уровнях национального контекста.

Жизнь человека, его бытийная философия в народном творчестве проявляются разнообразными образами и художественными формами, которые указывают на высокий уровень художественного сознания, необыкновенное чувство художественного восприятия мира от души, от характера, от вдохновения.

Прекрасное как основополагающий смысл общего принципа чувственно-выразительных качеств жизни и творчества имело в белорусском музыкальном фольклоре различные оттенки. Как отмечает Л. Мухаринская, “в древнейшем пласте мы встречаемся, как правило, с некоторой однообразностью отражения. Слагатель песни улавливает в окружающей его действительности какую-то одну основную сторону и откликается на нее с необычайной эмоциональной полнотой... Либо – радостное воспевание поворота солнца на весну в колядках, масленичных и веснянках; прославление усердного труда в дожиночных; доброжелания на свадьбе или на “хрэсьбинах”. Либо протест, гнев, насмешка – в сатирических купальских и жнивных”[3, с. 27]. Песенное и игровое иногда переплетаются, иногда контрастируют. Это характерно для культовых праздников, где в единстве сосуществуют обрядность, народный театр и хореографическое искусство и где музыка, песня являются цементирующей основой. Контрастность песенного и игрового характерно, как отмечает З. Можейко, «найбольш адчувальна праяўляецца ў каляндарных сістэмах тых народаў, дзе маюць месца традыцыі старажытнага сумеснага спеву, які з’яўляецца для нашага часу рэліктавым” [4, с. 6]. Имеется в виду Белорусское и Украинское Полесье, западные регионы Болгарии, Сербии, Герцеговины и Македонии, где во всех календарных циклах игровое и песенное по-разному проявляют себя. Игровыми звеньями системы являются карнавальное шествие, драматически-игровое представление в его амбивалентном развитии, песенное может быть стержнем игрового ряда, а может развиваться параллельно, как хоровод, песня или танец в соответствии с ритуальной последовательностью, так как ритуал является законом «песенной общины» (Б. Асафьев). Так объединяются бытийное и мировое, единичное и всеобщее.

Позднее разделение песенного и игрового было исторически оправдано. По мере формирования эстетического сознания развитие музыкального творчества имело сваю динамику: происходило, с одной стороны, открепление строго зависимых от обряда песен, а с другой стороны, песни других направлений, внеобрядовые, вовлекались в обрядовые циклы. Такого рода художественное движение песенного фольклора имело историческую закономерность. В конечном итоге переход от обрядности к общим практикам (эпос), а затем к индивидуальным песенным формам (лирика) свидетельствовал о новом мировоззренческом уровне человека и его социальной роли. Он отделил своё, личное, от всеобщего, и этот выбор постепенно изменил соотношение объективного и субъективного в народном творчестве.

Однако тот реликтовый мотив как эмоциональный всплеск сохранял свою могучую силу. Его интонационная природа имела максимальную концентрацию и символическую выразительность. Напев отличался особой знаковостью, «формульность» его ладоорганизации (терцовый лад с субквартой) являлась исключительно этнической особенностью белорусской народной песни. Этот мотив генетически сложился как музыкальный символ «тутэйшага»  человека. Он был показателем этнической близости людей, их принадлежности одному этническому полю.  Противопоставление себя всем другим («мы – не мы»), по Л. Гумилеву, является отражением характерного этнического принципа: «когда носители одного ритма сталкиваются с носителями другого, то воспринимают новый ритм как нечто чужое, в той или иной степени дисгармонизирующее с тем ритмом, который присущ им органически» [1, с.312]. Его идентификация определяется в народном сознании как эстетическая («у них плачут не жалко», что значит некрасиво), а принадлежность каждого «голоса» определенному времени давало ощущение равновесия, гармонии.

Чувственное восприятие окружающего мира, по-настоящему художественное восприятие красоты, которое проявилось в произведениях народного творчества, в народной песне способствовали становлению той особой ментальности, для которой были характерны душевность, доброта честность, любовь в природе, к своей земле. Это тот “ментальный универсум”, который закладывался веками и который выявил сущностные характеристики белорусского этноса, а позже и специфику белорусской нации. Тот “першаспеў” с глубины веков от души, от сердца, от вдохновения обеспечил жизнедеятельность этноса, “продолжение его экзистенции во времени и пространстве”, а позже стал основой национальной особенности и неповторимости.

Библиографический список

1. Гумилёв Л. Н. Этногенез и биосфера Земли. – М. : АСТ, 2003. – 557 с.
2. Абдзіраловіч І. Адвечным шляхам: Даследзіны беларускага сьветапогляду. - Мн. : Навука і тэхніка. – 1993. – 44 с. (Згукі мінуўшчыны).
3. Мухаринская Л. С. К вопросу об эстетическом освоении действительности в современном белорусском народнопесенном творчестве: Исследование. – Л. : Сов. композитор, 1982. – 79 с.
4. Можейко З. Календарно-песенная культура Белоруссии: Опыт системно-типологического исследования. – Мн. : Наука и техника, 1985. – 247 с.